Еще на площади стояли на длинных железных ногах большие красные щиты с портретами – прямо над клумбами. Про дядек на портретах папа сказал, что это тоже вожди. Кир тогда удивился: какие же они вожди, если без перьев?! Папа только рассмеялся. Но, как оказалось, зря. Скоро щиты убрали. Наверно потому, что все поняли: вожди ненастоящие.
Но вслед за поддельными вождями стали исчезать и другие вещи: мясо из супа, голуби с площади, кот, папа, мамины улыбки. Даже свет! Хотя сидеть по вечерам при свечке было интересно. Егор принес книжку про муми троллей – читали и играли, будто под одеялом – их дом. Но потом исчезла и мама! Вот это было хуже всего. Разумеется, не так страшно, как с голубями или котом, которых «поймали и съели бомжи». И не так обидно, как с папой, который теперь «предатель». Маму никто не ел и она всегда возвращалась, пусть даже уставшая и задерганная. Долго спала, курила на балконе, а потом пропадала опять. Соседка, тетя Ира, которая приходила присматривать за ними и варить еду, сказала кому-то по телефону про маму: «Маринка в челноки подалась».
Кир тогда был глупый совсем и не знал, что челноки – это те, кто торгует на рынке, издалека привозит товар. Это опять же Егор потом объяснил. И еще много чего интересного: про купцов, про путь из варяг в греки – как тащили на себе лодки через пороги на реках, показал на карте Польшу и Турцию – туда ездила мама. Книг в доме было видимо-невидимо: стояли в зале от пола до потолка. Мама раньше работала учительница в школе – и Кир мечтал, что вот пойдет в первый класс и будет видеть маму когда захочет, а не только по вечерам над тетрадками.
Но теперь все-все по-другому. Мама приезжает раз в год, она тоже купец, только тащит на себе не ладью, а баулы, а в школу Кир пойдет этой осенью не в городе, а в селе.
3.
Они тогда долго ехали на электричке, потом шли через поле – и в итоге оказались в доме бабы Розы. Егор сказал, что это двоюродная мамина тетя… как-то так… и теперь они будут здесь жить. Седая старуха в надвинутом на лоб платке стояла у калитки, исподлобья рассматривала жмущихся друг к другу мальчишек.
– Дожили! – пожевала поджатыми морщинистыми губами. – Вроде и войны нет, а сироты при живых родителях!
– Есть война! – пискнул из-под руки брата Кир. В нем некстати взыграл дух противоречия. – В Югославии и в Чечне. И еще белый дом стал черным. Я по телевизору видел!