Теперь я, конечно, вспомнила, что мне рассказывали о Ларискином пьянстве и несостоявшейся карьере Славика. Он хоть мужик и хороший, но в сегодняшней экономической политике совершенно не рубит, как работал десять лет назад в конструкторском бюро при заводе, так до сих пор и работает, правда, до начальника этого самого бюро все-таки дослужился. Хорошо, что еще завод на плаву держится, а так бы давным-давно разогнали бы КБ вместе с заводом. Хотя, может быть, для Славки это было бы и к лучшему, нашел бы себе работу престижную и денежную, не такой уж он и никчемный, как его характеризует Лариска.
Он, между прочим, институт окончил с красным дипломом, его на кафедре оставляли. И если бы не ушел, был бы сейчас доцентом или профессором, да только Лариска подбила его перейти на завод, на более высокую зарплату. Сначала Славик выиграл: профсоюз время от времени разные путевки подбрасывал, первые годы они и на Кавказ, и в Болгарию, считай, даром ездили, какой-то ширпотреб по бартеру перепадал, телевизор корейский по сей день смотрят.
Только все хорошее давным-давно кануло в Лету. Теперь у Славки, как у всех, вернее, большей части этих «всех», в кармане – вошь на аркане. А Лариска, глядя на более удачливых мужей своих подруг, злится и ест его поедом.
А чего злиться? Сама выбирала. Ну и выбрала умного, честного и порядочного. А оказалось, при нынешних обстоятельствах этого мало. Сейчас, если хочешь хорошо жить, про эти качества лучше на время забыть. А когда насобираешь на светлое будущее своих детей, можно вспомнить и о совести. Это я не о себе. Славку я понимала: не мог он ничего с завода вынести, не потому что нести нечего, а потому что пресловутая порядочность мешала ему это сделать. Такой уж он человек, вроде ничего не надо: сыт, одет и слава богу. А Лариске этого было мало, она в налоговой инспекции работает и видит, какие люди туда захаживают, да на чем приезжают, а в декларацию заглянешь, диву даешься, как с голоду не помер.
– Ларис, может, кофе выпьешь? – миролюбиво предложил Славка, видя, как жена словно кисель расплывается по столу.
– Нет, не буду, я пойду, – не согласилась Лариска, встала и шаткой походкой, не простившись со мной, побрела в спальню. Видно, последний бокал шампанского ей был уже совсем лишним.
– Нельзя ей пить, – сказал Слава, как только послышался грохот упавшего на кровать тела. – Хорошо, что сегодня обошлось без битья посуды. Наверное, тебя постеснялась.