Сану на постамент подняли родители. Ей многое прощают. Про конфликты с учителями не заикаюсь. Родители, не раздумывая, встают на сторону дочери, которые «предвзято» относятся к отдельно взятой Оксане. Надумала девчонка без предупреждения уехать на горнолыжную базу, там она сломала ногу, самоволка прошла ей с рук без единого упрека, хотя они искали её по больницам до потери пульса. Спрашивается, если не стоишь на лыжах уверенно, зачем ездить одной? «Тебя забыла спросить», – Сана закрыла мне рот. Взбрело в голову поэкспериментировать с волосами, мать запомнила вскользь высказанный вздор, при первой же возможности привезла из поездки в Германию специальные аэрозоли. Сана выкрасила не отдельную прядь, как предполагала мама, а соорудила разноцветную радугу на голове, накинула рыболовную сеть на себя, смело прошлась в таком виде по проспекту. Когда дочь вернулась домой, мать вместо нудных нотаций взяла радостную хулиганку за руку, повела в ванную смывать прическу, пестрый макияж. Сана – в смертельную обиду.
Не понимает девчонка, что, если бы попалась на глаза бдительным гражданам, полицейским угодила бы в лапы психиатрической бригады. Она исключает подобный сюжет, гордится, что её выходы в свет в необычных образах, как прогулка с выкрашенными в зелёный цвет бровями, когда я впервые увидел Оксану, проходят без неприятностей. Действительно, возвращается целой, невредимой. Пока. Родители тоже пока потакают капризам. Не потому, что поздно дочь строить, а потому, что выросла отзывчивой, ранимой и честной насквозь. Они это видят. Это видно невооруженным глазом.
С гибелью парня замашки клоунессы у Саны исчезли. Зато родилась новая причуда. Два месяца она вынашивала бессмысленную идею: «хочу посмотреть ему в глаза», «хочу выцарапать ему глаза». «Ему»это водителю, не справившемуся с управлением ржавой колымаги. Почему нет, если встреча с виновником ДТП поможет ей пережить горе? Я солидаризировался с идеей. В конце концов, за поцарапанное лицо в тюрьму не сажают. Тяжкий вред мужику причинить не сможет, выпустит ярость натурально, успокоится. Мне Сана отвела роль секунданта.
Страдания Саны не притуплялись. Она опасно изменилась. Взрывалась из-за ерунды, истерила по малейшему поводу, не выбирала выражений в разговоре со Взросликом. Появилась привычка закатывать на мгновенье зрачки вверх. Сидим, болтаем, возьмет и закатит зрачки вверх. В такие моменты я сильно сомневался, в адеквате ли она. Лучше бы вернулась к эпатажу, к зеленым бровям, к белому балахону. Тогда, летом, она была естественной. Предложил было для хохмы накрасить брови в яркий цвет, дуэтом пройтись по проспекту. Грубо загасила инициативу.