«Будь ты проклят, Ганс Майнц. – яростно подумала она, – если надо будет, я всю жизнь положу на то, чтобы найти тебя и отомстить. От меня ты не скроешься, подонок, даже в преисподней, где тебе место».
Тем временем Андрей Калачев дошел до конца больничного коридора, в котором было открытое окно, резким движением ослабил узел галстука и высунул голову наружу, так будто ему не хватало воздуха. Постояв так несколько минут, мужчина решительным движением вытер навернувшиеся на глаза слезы, спустился по лестнице и вышел из здания больницы.
Когда Андрей Владимирович Калачев вошел в кабинет майора Петренко на Лубянке, был уже поздний вечер. За окном стемнело и единственным прибором освещавшим большое помещение была лампа со светло-коричневым абажуром, горевшая на рабочем столе майора.
– Усталый ты, капитан, – густой бас был приятен на слух- Ну, как она?
– Вроде в порядке. – Андрей сел за длинный отполированный стол. – Доктор сказал, оклемается. Правда, ребенок погиб. Еще дней пять ее там продержат.
– Ну-ну, может оно к лучшему. Что дальше делать-то намерен, Андрюша?
– А что? – Андрей налил себе воды из пузатого графина, стоявшего посередине стола, – Как будто у меня есть выбор? Поправится, к себе возьму.
– Неужели?
– Не могу же я ее бросить снова на улицу, – в голосе Андрея прозвучало сильное раздражение, словно обсуждение этой темы было ему крайне неприятно. Да собственно говоря так оно и было! – Деваться-то ей некуда.
Майор Петренко встал и грузным шагом прошелся по кабинету вдоль стола.
– Слушай, Андрей. Ты в самом деле готов принять ее обратно?
– Василий Семеныч, я ведь сказал…
– Слышал, слышал, – майор отмахнулся- Я в смысле… ты ее только пожалел или…
Андрей сглотнул. – Все решено, товарищ майор. Жить она будет у меня. Как прежде.
– Ну, хорошо, – майор снова уселся в свое кожаное кресло с высоким верхом, которое при этом действии издало жалобный скрип, – Наверное, ты прав, сынок. Нельзя жену бросать.
Андрей снова налил себе воду. Слово «жена» прозвучала как скрытая насмешка. Жена, которая бросила его, чтобы убежать к врагу. Теперь вот объявилась как снег на голову. На секунду губы Андрея искривились в усмешке. «Так тебе и надо, – подумал он про Елену. – Романтики захотела. А герой-то оказался липовым». Внезапно у Андрея перехватило дыхание, он резко поставил стакан на стол.