Затем она замолкает, давая мне время осмыслить всё то, что она мне сказала.
– Итак, я сказала тебе всё, что все-то, что ведомо мне. Теперь я хочу спросить тебя, как ты поступишь с этими знаниями?
– Буду биться за свою семью.
Она кивает головой и смотрит на меня своими грустными очами.
– Когда ты пришёл сюда, ещё можно было отступить, когда я спросила тебя: «готов ли ты?», ещё можно было отступить, но когда я начала рассказывать тебе об этих чудовищах назад дороги не стало. Теперь у тебя один путь и если ты сойдёшь с него, судьба заберёт у тебя куда больше, чем даст. Ты лишишься своей души.
Затем она встаёт и подходит к полке, берёт там что-то и направляется ко мне.
– Дай свою ладонь, мальчик, – говорит она.
Я протягиваю свою ладонь. Ведунья берёт её и вкладывает что-то круглое на ощупь с отметиной на одной стороне. Ведунья убирает свою руку, и моему взору предстаёт круглый оберег «звезда Перуна».
– Хоть твой отец принял христианство и заставил то же сделать вас, твоё сердце признаёт лишь наших богов. Твой путь – битва, Перун направит твою руку. Когда надежда уже угаснет, призови его силы, они в твоей крови в твоей душе.
Она касается моей щеки своей морщинистой рукой и говорит:
– Кровь варяга передалось тебе от твоего отца, но так же в тебе присутствует кровь, передавшаяся от твоей матери – кровь лютичей. Кровь лютичей – кровь волков. Когда станет одиноко, кровь твоих предков не даст тебе упасть духом и сохранит как твой разум, так и твою душу.
Кровь лютичей? Я всегда считал что мой род идёт от бера – хозяина берлоги и стража лесов. Хотя это сейчас не важно.
Я встаю, кланяюсь ей, как полагается, и говорю:
– Спасибо тебе, хозяюшка.
– Береги себя, Олег, ибо зло надвигается. Пусть предки укажут тебе путь и не дадут упасть. Теперь назад дороги нет. Как только ты выйдешь, твой путь к освобождению своего народа начнётся.
Я кланяюсь ей ещё раз и направляюсь к выходу.
Выйдя наружу, подхожу к ближайшему дереву и облокачиваюсь на его ствол.
Нежить, значит. Возможно теперь, когда я имею представление о враге, мне удастся уговорить тройку-другую человек, вне вече. Начать прочёсывать леса, разводить вокруг ночлежек костры. Теперь они никуда не денутся.
Я отталкиваюсь от дерева и направляюсь в свою родную, едва смыкающую очи деревню. Но уже через пару шагов меня настигает чувство тревоги. Сердце бьётся всё быстрее и быстрее, дыхание учащается, тело покрывается холодным потом. Я останавливаюсь в надежде, если не увидеть своего преследователя между деревьев, трав и земных неровностей, то хотя бы услышать шуршание его шагов по траве. Наконец мне слышаться чьи-то шаги.