Ещё миг я и поднимаюсь с колен и смотрю в глаза своему врагу.
Спокоен. Нет, хочет казаться спокойным. Страх… да… глубоко внутри… вижу… чую.
С губы стекает слюна и я только сейчас замечаю что скалюсь.
Скалюсь? Неважно, всё неважно главное он, главное заставить его чувствовать боль, страх. Он должен заплатить за свой поступок… сейчас!
Из горла вырывается рык. Рык громкий, что уши закладывает, глубокий, что пробирает, даже не до костей. До самых потаённых схрон души. Глупо говорить, что этот рёв довольно слабо походит на звериный.
Страх, да я вижу его. Он напуган и он знает что его ждёт, знает, что не стоило ему надевать на меня цепи. Я не раб. Не раб!
– Разумеется ты не раб. – Говорит третий из них, самый высоких со светло карими глазами и чёрными как сама темнота волосы. Неужели я сказал мысли вслух? – Не смей никому утверждать обратное. – Твёрдый как сталь голос и холодная уверенность заставляют меня уделить ему больше внимания.
– Он так утверждает, – указываю на своего врага, посылая новою волну гнева – он…
– Он лишь проверял твою силу и твою способность отстаивать своё право говорить. Какой прок от того кто не в силах выстоять самое обычное подчинение воли, излюбленного оружия твоих истинных врагов.
Истинных. Да, истинных, точно. Враги не здесь нет, они там во мраке уносят всё дальше и дальше мою сестру.
Я поворачиваюсь к среднему и смотрю на него.
Нет, может ты мне и не враг, но и не друг. Союзник, не больше.
Владимир кивает и говорит:
– Ты первый человек, который смог выстоять. – Похоже вы всё же слышите мои мысли. Слышите ведь? – Ладно, так и быть будешь с нами. Через пару часов зайди в мою палатку, поговорим.
– Почему не сейчас? – спрашиваю уже без потусторонней хрипоты.
– Вскоре ты и десятка шагов не проделаешь, – говорит Михаил, начисто лишившись виноватой улыбки.
Я поворачиваюсь прямо к нему и смотрю давяще даже слегка угрожающе.
Держит, но слабо, даже слишком слабо. Хотя по силе он меня и превосходит всё же духом слабее.
– У меня нет времени лежать в постели пока моя сестра, где-то там, – я показываю пальцем в лес.
– Если ты сейчас начнёшь много двигаться, лучше не будет. Полумёртвый ты своей сестре не помощник.
А он молодец. Не даёт себе поблажек, по крайней мере, не больше дозволенного. Дрожь в голосе едва-едва заметна только и всего.