И не будет мной сказано снова
Это слово, последнее слово,
Как залог нами прожитых дней.
И порукой нам будет разлука,
Долгих дней безмятежность и скука,
Где нет больше ни встреч, ни потерь…
Так зачем? В эту даль без названья,
Где в беспамятстве ожиданья,
Отголоски несбывшихся встреч
Так мучительно тянет. И снова,
Мой загадочный Казанова,
Перекресток двух странных дорог.
Только ветер… порывисто дышит.
И далёкий, но близкий услышит
Мой прерывистый монолог…
Но ответить не сможет…
И не сказано снова
То последнее, странное слово.
И дороги не будет назад.
январь 1991 г.
И снится дыханье зимы
В ласкающем воздухе лета,
Блестящий покров тишины,
И синий студенистый вечер.
Прозрачная льдинка заката.
Сквозь сумерки длинных теней,
Пунктиром идет по бульварам
Оранжевый след фонарей.
Узорный оконный проем,
И дом, словно терем из сказки.
Чугунная проседь дверей.
Деревья. Галдящие галки.
И вечер, исполненный счастьем,
Хрустящий, волшебный, земной.
В глазах твоих тайна. И снова
Дарована встреча судьбой.
Но знаю, свободы не даст,
Зима моему своеволью —
Движенью навстречу тебе,
Кто стал и любовью, и болью.
По снежному девству, сквозь холод.
Века и века, как следы
В снегу. Угасающей. В полночь
Ступающей тихо мечты.
*****
Снега легли. Земля спала. Казалось,
Над упокоенной мечтой, снегами
Надежда слалась. И верилось,
разлуки нет. Лишь дни… летели…
Над чашкой кофе за столом,
в словесной пыли,
Ни весточки издалека,
Лишь – дрожь в мизинце…
Без слов, намеков и вестей —
двоих единство.
И, незамеченный никем,
Звук – тихо длился.
Снега лежали за окном.
Земля спала.
Ей снилось лето.
1989—1992 гг.