Стихотворения и поэма «Живой жемчужины» - страница 2

Шрифт
Интервал


Опалённый – он невольно стонет.
Рано облетевший – тихо плачет.
Хоть для Вас он ничего не значит,
В нём судьбы связующая сила,
Чтоб Вы знали – не совсем чужой! —
Как же безрассудно Вас любила
Девушка с холодною душой.

ВСТРЕЧА

Я шла к тебе вечность, которая – день,
По пене морской и по лучику.
Ты ждал меня, словно пропавшую тень,
Нагнувшись к волшебному ключику.
Ты выходил из сквозящих углов,
Все вещи глубинно светились.
И не было больше ловушек и швов,
И даже круги раскрутились!
Я тихо к тебе обратилась: «Прости —
За нежность, за шаг в неизбежное».
Ты обнял меня и сказал: «Не грусти,
Коль тьма отступила кромешная».
И не было страсти и боли в крови,
А был разговор нескончаемый
И шёпот узнавшей о счастье любви,
Впервые всем небом прощаемой.
И души раскрылись, как в поле цветы,
Друг друга узнали доверчиво,
И не было фальши и плена тщеты
В слиянии их гуттаперчевом.
Касаясь незрячей рукою стены,
Я тронула все выключатели —
И звёзды зажглись, словно детские сны,
И комнату ветер раскачивал.

«О, друг мой, как же я бессильна…»

О, друг мой, как же я бессильна
Пред тайной сущностью любви,
И наша близость равносильна
Слиянью неба и земли.
Свою не праздную победу,
Лишь чутко-чутко льну к тебе.
А время близится к рассвету…
Как ночь темна в твоей судьбе!

ПУТЬ

В звуках Ваших раздумий, тревог и молитв

Как светлеет душа, как болит!


Не унять эту странную ясную боль,

Как не выплакать горькую соль!


Путь далёк мне до Вас, до весны, до добра,

А расстались мы будто вчера!

ГРУСТЬ

Морозного узора полудрёма,
Сиреневые блики на окне.
Как призрачно, тепло и странно дома,
И я одна, и очень грустно мне.
Я память слушаю, реальность забывая,
И слёзы не смываются мои.
Жизнь мёртвая и смерть живая —
Туманно перепутались они.
И липнет к потолку лиловое распятье,
И шаркают минуты на часах.
Незримой мамы свадебное платье
На звёздных колыхается весах.

ПРЕДСКАЗАНИЕ

Вспомнил ты: цыганка ворожить
По ладони стала на рассвете, —
Предсказала: «Долго не прожить
Силачам и бунтарям на свете».
Это было так давным-давно,
Что, казалось, навсегда забылось.
Словно крест, больничное окно
На снега от сердца отдалилось.
Ты сказал: «О, вьюга, не дразни
Ты меня метельной белизною,
Сочтены мои земные дни,
Болен я и телом и душою.
Я хотел бы, как и ты, летать,
Не жалея светоносных крыльев,
Я хотел бы дух свой испытать,
Посмеяться над своим бессильем —