В холодной воде с шипением растворялась таблетка аспирина, окружённая металлическими стенками старой кружки с уже немного заржавевшим дном. Кружка стояла на покрытом царапинами маленьком деревянном столе. Рядом с ним, облокотившись на спинку стула, сидел мужчина лет двадцати пяти в красно-белой клетчатой рубашке и джинсах, взглядом гипнотизируя чашку, словно пытаясь заставить аспирин быстрее раствориться.
– Я понимаю, первый раз всегда волнителен, – бодро произнёс вошедший в комнату мужчина постарше, протирая полотенцем тарелку, – но, по своему личному опыту могу сказать – если ты будешь осторожен и бесстрашен, то ничего не случится.
– Да уж, – улыбнувшись, ответил сидящий и окинул взглядом комнату.
Это была неплохо обустроенная кухня в деревянном охотничьем домике. С небольшим холодильником, плитой и мойкой. Но вся эта, казалось бы, уютная обстановка давила на мужчину в клетчатой рубашке, и его собеседник это отлично понимал.
– Напомни, как тебя зовут? – непринуждённо спросил мужчина, поставив протёртую тарелку на стол.
– Игорь, – ответил сидящий, почесав щёку, – а Вас Константин, верно?
– Верно, – Константин открыл шкафчик и достал из него коробку с кукурузными хлопьями, – только лучше на «ты». И можно просто Костя.
– Хорошо, Костя, – Игорь протянул руку и поднёс кружку к своему носу. Шипение аспирина было уже едва различимым, – тогда можешь мне, пожалуйста, тоже сделать хлопья?
– Всё для клиента, всё для клиента, – с усмешкой произнёс Константин, доставая из холодильника пакет молока и ставя его вместе с хлопьями на стол.
– Напомните мне поставить вам пятёрку за сервис, – через силу улыбнулся Игорь, отпив немножко кислого лекарства.
Константин развернулся, взял тарелку, и, поставив её перед Игорем, бросил взгляд на коробку с аспирином.
– Голова болит? – заботливо спросил он, кивнув на металлическую кружку и, не дождавшись ответа, продолжил, – его же вроде после еды надо пить, разве нет?
– Точно, – после небольшой паузы произнёс Игорь, отняв губы от кружки и поставив её на стол, – совсем не соображаю.
– Это бывает, – по-отечески успокаивал Константин, разливая по тарелкам молоко и засыпая хлопья, – ничего, тебе понравится, это просто непередаваемые эмоции. Потом сам захочешь снова прийти.