Вскоре я узнала, что у меня есть ещё сестричка. Это была Маргарита, Риточка, как её называла мама.
Рита была старше меня на один год и девять месяцев. Я узнала о её существовании таким образом: стану подходить к маме, а красноголовая девочка меня отпихивает, кричит, что мама – её. Тогда мама ей говорила: «Риточка, это твоя маленькая сестричка, Сашенька!». Снова кричала красноголовая девочка, отталкивая меня, отпихивая ногами.
Мы некоторое время жили в старой половине дома, а дом был построен нашей бабушкой, Анной Григорьевной, маминой мамой, но в то время её уже не было живой. В другой половине дома жила мамина сестра, тётя Клаша. Жила она с маленьким сынишкой, Володей, чуть постарше или даже ровесником мне. Володя, как все мальчишки, был большой проказник, часто обижал меня, отнимал игрушки, поколачивал. Я, конечно, как все маленькие девочки, ревела. Володю призывали к ответу, и он просил у меня прощения: обнимал меня, маленький плут, чтобы избежать наказания. Он говорил: «Сулочка, милая, плости, я больше не буду!» А потом всё начиналось сначала.
Дом был очень большой, двухполовинный, соединённый большими общими сенями. В нашей половине сеней был холодный, но оригинальный туалет. В новой, Володиной, половине сеней туалета не было. А Володя всё время (его даже ни разу не поймали на месте преступления) ухитрялся завязать дверь туалета на верёвочку. И часто поднимался переполох, когда кто-то хотел войти туда срочно. А Володя хохотал в это время, наблюдая. Поэтому и знали, что эти проказы – его рук дело. А ещё он ухитрялся прятать наши обеденные ложки, да так хитро, что бегали, искали, упрашивали Володю сказать, куда спрятал. Особенно было маме хлопотно, когда папа приходил на обед, а ложек нет. Тётя Клаша даже наказывала его, пока он был здоров. Бедный маленький проказник умер, когда мне было около четырёх лет.
Мне помнится похоронная процессия. Мама несла меня на руках, и мне почему-то казалось, что мы шли задом наперёд. Тётя плакала, мама утешала её. Было лето. По дороге от дома до могилки все бросали цветы. Цветов было много. Даже папа после говорил, что ему не хватает Володиных проказ. Мне его очень не хватало.
Тётя Клаша была больна чахоткой. Она в гражданскую войну уехала с мужем, офицером белой армии. При отступлении сперва в Сибирь, потом ещё куда-то, где-то его потеряла и вернулась уже без мужа, больная, с ребёнком.