– Алина Дмитриевна, хватит! – услышав крики, в комнату вошел Вадим Андреевич в красивом, элегантном костюме.
– Не лезь не в свое, Досщев! Эта безмозглая клуша решила, что, если она работает здесь больше двадцати лет, и на особом положении, так, значит, ей все можно! – Алина Дмитриевна совсем обезумела от гнева. – Скажи спасибо моему покойному муженьку-идиоту, что он закрепил тебя документально в этом доме, и помощь твоей инвалидке оказывал…
– Не смейте так говорить о Юрии Леонидовиче! – сказала Валентина Ивановна, едва сдерживая слезы.
– Что ты сказала? – Алина Дмитриевна уж было кинулась на Валентину Ивановну, чтобы ударить ее, но Вадим Андреевич успел схватить Алину Дмитриевну за руки так, что та даже не смогла вырваться.
– Алина Дмитриевна, успокойтесь сейчас же! Ребенок весь в слезах сидит. У нее сейчас истерика будет от того, как вы ее напугали.
Алина Дмитриевна пыталась вырваться из сильных рук Досщева, но поняла, что это у нее не получится и, посмотрев на испуганного, дрожащего ребенка, успокоилась и приказным тоном сказала:
– Еще раз я тебя возле Влады увижу – клянусь Богом, найду способ выкинуть тебя из моего дома и устрою тебе на стоящий ад, а теперь пошла вон из комнаты.
– Я поняла, но дайте мне ее успокоить – она же до смерти перепугалась.
– Пошла вон, я сказала! – еще громче закричала Алина Дмитриевна, которую силой вытащил в коридор Вадим Андреевич.
– Валентина Ивановна идите вниз и займитесь своими обязанностями, а ребе нок сам успокоится или вы хотите выговор?
Валентина Ивановна помотала головой и с тяжелым сердцем, под плач Влады, покорно вышла из комнаты. Почти всю ночь с нижнего этажа раздавались крики и угрозы. Алина Дмитриевна еще долгое время метала молнии в Вадима Андреевича и Валентину Ивановну. На втором этаже в своей комнате, уткнувшись в подушку и одеяло навзрыд плакала Влада, но она старалась это делать так, чтобы никто ее не слышал, потому как боялась, что мама услышит, придет, рассердится, накричит, а, может, и ударит ее. Именно тогда, в тот страшный вечер, Влада начала бояться свою мать. Этот страх, сидевший в душе многие годы, не позволял Владе дерзить или ослушаться Алину Дмитриевну. Спустя какое-то время все книги, находившиеся в комнате Влады были уничтожены. Их сожгли в камине. Одну книгу огонь изуродовал, но до конца не сжег, и ее Влада столько лет хранила на дне секретного сундучка, – как напоминание.