В Гитлере не было ничего святого, ничего человеческого. Как-то он цинично высказался Альберту Шпееру в присутствии своей любовницы Евы Браун: «Люди с очень развитым интеллектом должны выбирать себе примитивных и глупых женщин. Что было бы, если бы у меня сейчас была женщина, которая бы вникала в мою работу! В свободное время я хочу покоя».
Таким образом, над Германией произошло насилие со стороны диктатора Гитлера. Агитация и пропаганда доктора Геббельса и других шептунов фюрера привлекла народ к идее создания великой Германии усилиями единой нации, у которой было имя – арии.
Наверное, людьми мало что воспринималось, а тем более понималось столь спонтанно, как умение Гитлера мыслить категориями языческой, дохристианской героики, а не политики; трагики, а не социологии. Да, он умело замещал заинтересованность людских масс в реальной, мирной жизни букетом мистических суррогатов силы и процветания государства во имя войны. Некоторым типам это в нем нравилось. Ему по душе была музыка Вагнера, хотя другие говорили о ней, что композитор «делал музыку для людей без музыкального слуха».
Не случайно после такого отношения к ней вечно занятого служителя мамоне и подготовки страны к агрессивным походам его любовница Ева Браун пыталась покончить жизнь самоубийством выстрелами из пистолета в 1932 и 1935 годах. «Удача» подвернулась «супругам на миг» только в 1945-м.
Хотя существует версия, что битый фюрер и ставшая теперь его женой фрау Ева Гитлер с близкой челядью на двух подводных лодках переправились в Латинскую Америку, а точнее в Аргентину. Но об этом будет рассказано чуть ниже.
***
Во внешности Гитлера его современники отмечали странный налет неполноценности. Его внешние черты не делали из него личности, хотя и в его выступлениях этой личности не существовало – ни одной мудрой мысли, ни одного анекдота, ни одного яркого образа. Хотя он слыл приличным оратором, рабом политического долга и личного настроения. Его называли homo novus – новый человек, выскочка.
Как писал Иоахим К. Фест:
«…Его не обременяли ни опыт, ни уважение правил игры, он не знал сдерживающих моментов, которые существовали для специалистов, и не отступал в страхе перед непродуманным. Прежде всего он интуитивно схватывал общее направление, однако не представлял себе практических трудностей осуществления масштабных проектов, для него все было лишь детской игрой или актом воли, его смелость не осознавала самой себя.