Б о н н е. В позиции Франции в восточноевропейских вопросах после конференции в Мюнхене произошел принципиальный поворот. Теперь Франция готова признать Восточную Европу как сферу жизненных интересов Германии. Мы по понятным причинам не можем официально денонсировать наши договоры с СССР, Чехословакией и Польшей, однако их практическое значение в настоящий момент ничтожно.
Р и б б е н т р о п. Отныне германская политика будет устремлена к экспансии на Восток и направлена на борьбу с большевизмом. Во внешней политике борьба против большевизма является лейтмотивом всех действий Германии. Именно поэтому Германия желает победы Франко в Испании.
Б о н н е. Французское правительство также настроено на борьбу с большевизмом. Поэтому оно тоже ничего не имеет против победы Франко.
Р и б б е н т р о п. Итак, мы можем констатировать, что между нашими странами более нет никаких неразрешенных вопросов территориального характера, и признать окончательный характер франко-германской границы в том виде, в каком она существует в настоящее время. Следовательно, мы можем подписать франко-германскую декларацию.
Бонне и Риббентроп подписывают документы.
15 декабря 1938 года
Париж, министерство иностранных дел. В кабинет Бонне входит посол Франции в Берлине Робер Кулондр.
Б о н н е. Я вас вызвал для краткосрочных консультаций в Париж, чтобы из первых рук уточнить реакцию Берлина на подписание франко-германской декларации.
К у л о н д р. Установление хороших отношений с Францией является в настоящее время в Германии всеобщим желанием. Все без исключения немецкие руководители, с которыми я встречался, высказывались в этом духе самым решительным образом, без каких-либо оговорок. Все заявляли мне, что Германия желает сближения с Францией при соблюдении территориального статус-кво и что Германия хочет положить конец вековым раздорам, существовавшим между нашими странами.
Б о н н е. Это, конечно, все прекрасно, но меня сейчас больше волнуют намерения немцев, связанные с их планами экспансии на Восток.
К у л о н д р. Стремление Третьего рейха к экспансии на Восток мне кажется столь же очевидным, как и его отказ, по крайней мере в настоящее время, от всяких завоеваний на Западе. Одно вытекает из другого. Первая часть программы Гитлера – объединение германского народа в рейхе – в основном завершена. Теперь пробил час жизненного пространства. Та настойчивость, с которой мне говорили о том, что Германия не имеет никаких претензий к Франции, была вполне достаточной, чтобы дать мне это понять. Но имеются и более явные свидетельства; все мои собеседники говорили мне о необходимости для Германии экспансии в Восточной Европе.