. С. А. Иванов считает, что это признание было вызвано нарастающим почитанием в самой Византии императора Никифора II Фоки, убитого в 969 г. своим родственником и другом Иоанном Цимисхием
73. «Этот правитель, как и братья-Рюриковичи, был убит не за веру, а “за политику”, и не иноверцами, но христианами»
74. Слово «страстотерпцы» по отношению к Борису и Глебу было использовано на Руси как перевод термина ἀθλοφόρος
75, употребленного в византийской агиографической литературе для характеристики мученичества Никифора Фоки. Однако канонизация убиенного императора, несмотря на активные попытки, предпринимавшиеся его родственниками, не состоялась, и в XI в., по наблюдениям С. А. Иванова, термин ἀθλοφόρος перестал встречаться в агиографической литературе. Однако на Руси он утвердился и был употреблен во всех произведениях, посвященных святым Борису и Глебу.
Борисоглебский цикл находится у истоков формирования особой топики святости, относящейся к страстотерпцам. Убийства в борьбе за власть были обычным явлением для княжеских междоусобиц: сам князь Владимир, Креститель Руси, сел в Киеве в 978 г., убив своего брата Ярополка. В ходе династического кризиса 1015 г., кроме Бориса и Глеба, был убит ещё один сын Владимира – Святослав, княживший в Древлянской земле (по мнению А. В. Поппэ, летописное сообщение о гибели Святослава, появившееся в летописном тексте не ранее исхода XI в., следует считать недостоверным)76. Феномен святости Бориса и Глеба преподобный Нестор объяснял тем, что князья отказались от сопротивления и продемонстрировали христианское отношение к власти. Их смирение и следование Христу в непротивлении мучителям было воспринято как христианский подвиг. «Видите ли, братие, коль высоко покорение, еже стяжаста святая к стареишу брату (имеется в виду Святополк. – Е. Р.). Си аще бо быста супротивилася ему, едва быста такому дару чюдесному сподоблена от Бога. Мнози бо суть ныне детескы князи, не покоряющеся стареишим и супротивящеся им, и убиваемы суть: ти не суть такои благодати сподоблени, яко же святая сия (т. е. Борис и Глеб. – Е. Р.)»77. (По мнению исследователей, мотив покорности своей участи Бориса и Глеба возникает в Сказании о них под влиянием культа св. Вячеслава Чешского: агиограф от имени Бориса в сцене моления князя накануне убиения вспоминает «среди других мучеников, принявших смерть от руки родственников (Никита и Варвара), о князе Вячеславе Чешском».)