– Гхлеб! Дрова нету совсем!
Другого от нее не услышишь, пожалуй. Неграмотная пожилая представительница айланского народа – почти коренного для этих мест, повидавшего и скифов, и Чингисхана. За восемь сотен лет потомки монгольских оккупантов зарыли меч войны, вернулись к охоте и скотоводству. Нормально принимали и казаков с крепостями-острогами, и урядников государевых, и красных комиссаров – тайга все стерпит. Конец буйного XX века подарил айланам пресловутый суверенитет, что, по мнению Глеба, не пошло им на пользу. Златогорская автономная область стала республикой, переименована была в Айла-Тау и обзавелась полноценной бюрократической верхушкой, включая парламент и президента. Сам народ, впрочем, к «слугам народа», наводнившим единственный в республике град – столицу Златогорск, – примыкать не спешил, продолжая, в массе своей, населять горы и не отрываясь от природы. Оно и к лучшему.
– Гхлеб, водичка тоже нету! Нести надо!
– Да погоди ты, елки! Мертвого задолбаешь! – проворчал Глеб, заставляя себя встать.
Соревнование в упрямстве с Айлой перспектив лишено изначально – не зря ее Петрович сюда поставил! Костьми старыми ляжет, но порядок на базе будет обеспечен! Для нечастых туристов Айла готовила национальные блюда, себя и Глеба кормила наваристой мясной похлебкой, а для прочего не годилась в силу возраста и вредного характера. Жили как брат с сестрой, охраняя десять соток здешней земли, обнесенных тем самым забором. Глебу большего и не требовалось. Устал от людей еще в прошлой жизни… ладно, не будем о грустном. Глеб отыскал колун, ткнул клавишу раздолбанного китайского «Панасоника», помолился, для порядку, чтобы кассету не зажевало…
…Зачем казаку добрый конь?
Чтоб степь под копытами пела!
Точеный клинок да гармо-онь…
Глеб подпел про баб, которые «…последнее дело», и в походке его заметно прибавилось бодрости. Толстенный сосновый ствол, распиленный еще вчера на чурбаки, ожидал в траве позади терема – чем не фитнес-тренажер?! Сочный бас Шуфутинского сменился хип-хоп-скороговоркой, и топор рухнул на первый чурбан, обратив его в россыпь трескучего золота. Смолой запахло, задором, жизнью. Пошел процесс!
Девушку Глеб увидел на пути к дому, он под завязку нагрузился древесиной и был вполне счастлив. От неожиданности тормознул, чуть не рассыпав поленья.