Вопрос: бросить машину здесь или ехать домой – решил телефонный звонок. Мобильник в кармане репортера завибрировал и разразился энергичными трелями. Виталий вытащил трубку, мельком взглянул на незнакомый номер.
– Слушаю.
– Это я, – просипел в ответ хриплый, пропитой голос.
– Кто я?
– Да ты чё? Не узнал? Это я, Хроник.
– Какой еще хроник? – опешил Виталий.
– Вася Привокзальный.
– Тьфу! – душевно сплюнул юноша. – Так бы сразу и сказал.
– Я так и сказал. Ты ж меня все время Хроником зовешь. Я думал, тебе так понятнее будет.
– Ладно, проехали. Да, а почему не со своей мобилы звонишь?
– Да тут один раззява попался. Кстати, хороший мобильник не нужен? По дешевке отдам.
– Да пошел ты! Ишь, барыгу себе нашел! Если только ради этого меня напрягаешь, можешь сразу засунуть себе эту мобилу в…
– Не! Ты чё, начальник. Я ж при понятиях. Это я так, для разговору, а вдруг у тебя мобилы нет?
– Вася, ты идиот? Я тут стою посреди проспекта, балакаю с тобой по сотовому…
– Ну ладно, начальник, чё к словам-то цепляесся? Я ж не просто так трезвоню, а по делу. У меня тут информашка для тебя есть. За пару пузырей могу слить.
– Разбежался. Ты мне сколько раз пургу гнал? Последний косяк и на стопарик не тянул, а ты с меня целый пузырь сдернул.
– Дык раз на раз не приходится! Но ща дело верняк! Ваня Леший в городе объявился.
Виталий встрепенулся, словно гончая при звуках охотничьего рога.
– И что с того? – делано небрежным голосом спросил он. – Я вообще не знаю, что это за кент.
Пересмешник врал. О Ване Лешем он уже был наслышан, но тем не менее врал нагло и беззастенчиво. В самом начале своей репортерской деятельности Виталик усвоил золотое правило: если не хочешь, чтобы твои гонорары целиком уходили на информаторов, сбивай цену до последнего и расплачиваться старайся потом не шуршащими бумажками, а жидкой валютой. Это гораздо дешевле.
– Есть тут один прапор войсковой, – начал пояснять Вася Привокзальный, – крученый мужик.
– Ну и?
– Он тут с одной вумен ща рассекает.
– Вася, какой слог! Возвращаемся к интеллигентной жизни? Что за вумен?
– В годах баба, и явно деловая. На лицо глянешь – перекрестишься. Чисто смертный грех, а Лешак к ней со всем уважением. Обхаживает, словно невесту.
– Ну и пусть обхаживает. Мне-то что?
– Как что? Он ей большую партию оружия предлагает. И видать, оружие какое-то диковинное, навороченное.