Сжимая коленями бутылку шампанского, пытаюсь вытащить пробку. Она выстреливает и сбивает пузырек китрила на маминой прикроватной тумбочке. Таблетки от тошноты! С трудом доползаю до тумбочки, высыпаю треугольные пилюли в ладонь и вспоминаю, как впервые дала их маме. Это было после первой химиотерапии, она фальшиво бравировала, ради меня, разумеется:
– Я хорошо себя чувствую, правда. Бывало, ежемесячные боли доставляли мне больше проблем.
В ту ночь тошнота нахлынула на нее, как цунами. Мама проглотила белую таблетку и вскоре попросила еще одну. Я лежала с ней рядом, пока лекарство смилостивилось и подействовало, и тогда позволила себе заснуть. Я устроилась, свернувшись калачиком в этой самой постели, гладила ее по голове и прижимала все ближе, как это когда-то делала она. А потом, переполняемая отчаянием, закрыла глаза и стала молить Бога спасти мою мать.
Он меня не услышал.
Таблетки падают с ладони обратно в пластиковый пузырек. Не закрывая крышку, я оставляла их для мамы на тумбочке рядом с бутылкой воды, чтобы она могла дотянуться. Но мамы больше нет. Таблетки ей уже не понадобятся.
Необходимо выпить шампанского.
– Вот, мама, за тебя, – шепчу я срывающимся голосом. – Я горжусь, что была твоей дочерью. Ты ведь и сама знаешь, правда?
В мгновение ока комната идет кругом, но боль немного стихает. Ставлю бутылку шампанского на пол и откидываю стеганое одеяло. От прохладной простыни веет ароматом лаванды. Непростительное упадничество прятаться здесь от людей, собравшихся на первом этаже. Закутываюсь в одеяло, позволяя себе полежать в тишине еще немного, прежде чем спуститься вниз. Всего одну минутку…
Громкий стук заставляет меня очнуться. Поспешно сажусь в постели и через секунду понимаю, где нахожусь. Черт, поминки! Вскакиваю с кровати и несусь к двери, споткнувшись о бутылку шампанского.
– Вот черт!
– Ты в порядке, Брет? – На пороге стоит моя невестка Кэтрин. Прежде чем я успеваю ответить, она вбегает в комнату и, присев, поднимает с ковра бутылку. – Бог мой! Ты разлила «Крюг» 1995 года?
– Я больше выпила. – Опускаюсь рядом с ней на колени и промокаю восточный ковер подолом платья.
– Господи Исусе, Брет, эта бутылка стоит больше семисот долларов.
– Угу. – Заставляю себя подняться и вглядываюсь в циферблат наручных часов. Цифры расплываются перед глазами. – Который сейчас час?