Коп легонько прижимает его к дверному косяку, чтобы Расс не размахивал руками, и поворачивается ко мне.
– А его отец?
– Не знаю, – я оборачиваюсь к Рассу. – Где Джим?
Расс пожимает плечами.
– Уехал во Флориду на несколько дней.
– А Энджи?
– С ним.
– Тебя оставили одного?
– Всего на две ночи. Они завтра возвращаются.
– Энджи? – спрашивает коп.
– Жена его отца.
Полицейский выглядит раздраженным, словно у него от нас уже голова раскалывается. Я хочу все ему объяснить, доказать, что все не так хреново, как кажется, но вспоминаю, что это неправда.
– Так парень здесь не живет?
– Жил раньше, – отвечаю я. – Это дом его матери.
– Послушайте, – устало произносит коп. Он мужчина средних лет, с седеющей гусеницей усов и утомленными глазами. – Что бы он там ни курил, у него я ничего не нашел. Моя смена вот-вот кончится, и мне совсем не хочется тратить еще час, оформлять парня за глупую драку на стоянке. У меня самого трое сыновей. Сейчас-то он храбрится, крутого из себя корчит, но в патрульной машине плакал и просил отвезти его сюда. Так-то. Я могу забрать парня в участок и записать на него пару-другую правонарушений. Или же вы впустите его в дом и пообещаете мне, что больше это не повторится.
Расс угрюмо таращится на меня, словно это я во всем виноват.
– Больше это не повторится, – обещаю я.
– Вот и ладно.
Коп отпускает Расса, который резко отдергивает руку, бросается в дом и взбегает по лестнице в свою комнату, посмотрев на меня с нескрываемой ненавистью, пронзившей жирный бок моего пьяного ступора, словно гарпун.
– Спасибо вам, констебль, – благодарю я копа. – Он вообще-то хороший парень. Просто у него выдался трудный год.
– Так-то оно так, – произносит коп и задумчиво трет подбородок. – Но он уже не в первый раз попадается.
– За что?
Коп пожимает плечами.
– Да как обычно. В основном за драку. Ну, мелкое хулиганство. Да и с травкой он явно знаком не понаслышке. Бедолага пошел по дурной дорожке. Я не знаю всю вашу подноготную, но кто-то должен повлиять на него, поговорить с ним и, может быть, отвести к психологу.
– Я скажу его отцу, – обещаю я.
– В следующий раз на парня будет заведено дело.
– Понимаю. Еще раз спасибо.
Напоследок офицер скептически смотрит на меня, и я вижу себя его глазами – растрепанного, неопрятного, небритого, полупьяного, опухшего. Его скептицизм можно понять.