– Знаю, но мало, – наконец, сказала я. – Из моих знакомых только в предыдущих поколениях.
– Правильно. Так что с браком я пока повременю.
– Но ты хотя бы оставила ему надежду на будущее?
– Я старалась быть деликатной. Честное слово, старалась! – Произнесла она, увидев на моем лице ироническое выражение. – Он, конечно, был разочарован, однако ушел не сразу. Мы еще поговорили о том о сем. И кофе я еще сварила. Ну, что ты ехидные рожи строишь? По крайней мере, он не рыдал у меня на груди.
– Ох, зараза же ты, Натали! Человек тебе в лучших чувствах признался, а ты…
– Что я?
– Не оценила.
– Оценила. Но замуж не хочу.
– Подожди. Вот ты говоришь, он упал перед тобой на колени и сделал предложение. А в любви-то признался хотя бы?
– В любви он мне раньше признавался. И не раз.
– А когда он раньше признавался, ты ему давала понять, что не стоит рассчитывать на продолжение?
– Не помню. Может, и намекала прозрачно.
– Все с тобой ясно, – подытожила я. – Держала влюбленного мужчину при себе на коротком поводке, так, для коллекции.
– Если и держала – что с того? Кокетство не наказуемо. Женщина, которая не флиртует с мужчинами – ошибка природы. И вовсе не обязательно, чтобы дело заканчивалось постелью. Ты разве не такая?..
– Наверное, такая же, – вздохнула я. – Неужели ты с ним даже не переспала?
– Представь, нет. У нас были чисто платонические отношения.
– Юрик, вероятно, воображал другое. Ты нанесла ему глубокую душевную рану, – последнюю фразу я произнесла немного ёрничая.
– Его проблемы, – фыркнула Натали. – И хватит насмехаться! До свадьбы заживет.
– До чьей свадьбы? – не отставала я.
– До его, конечно. Не моей же! И вообще – отвяжись.
И я отвязалась. Расстались мы чрезвычайно довольные друг другом.
На посторонних людей Натали порой производила впечатление холодной и расчетливой кокетки. О романтических отношениях она всегда отзывалась с легкой иронией, беззастенчиво флиртовала с мужчинами и, добившись ответного чувства, вплоть до признания в любви, обретала над ними власть и вертела, как хотела. В ее характере явственно проступали черты роковой женщины и, однажды подпав под ее обаяние, мужчины не могли вырваться на свободу и надолго оставались в поле ее притяжения.
Если в ранней юности меня преследовало бессознательное ощущение мужского превосходства над женщинами, то со временем эта иллюзия совершенно растаяла, уступив место своего рода презрению с оттенком снисходительности. Произошло это вследствие тривиальной неразборчивости противоположного пола. Мужчины, которые обхаживали Натали, потом вдруг начинали оказывать знаки внимания мне, а «мои мужчины» неожиданно принимались ни с того ни с сего названивать ей. В результате богатой практики, у меня возникло стойкое убеждение, что мужчинам, в буквальном смысле этого слова, все равно с кем спать. Возможно, я не права, и у кого-то существует более позитивный жизненный опыт.