«Как звать-то тебя, красавица?» – спросил казак, разглядывая кольцо, сияющее в лунном свете.
«Марья», – отвечает та.
«Ты, чай, замёрзла?» – замотал головой казак, пытаясь отогнать сонное наваждение. – Щас одеялкой тебя укутаю, у меня там, в телеге… А то ты в одном платье, а ночь холодная…
А девица смеётся. И вдруг понимает казак, что-то не так в ней.
«Чур, меня!» – прошептал казак, перекрестившись, и тут пелена спала с глаз его. Видит, каким-то красноватым отливом светятся глаза девицы. Взгляд немигающий. И смех её странный, неживой.
«Господи, спаси и сохрани!» – залепетал казак со страхом. И кольцо пытается с пальца снять. А оно не снимается.
«Изыйди, нечисть!.. Христом-богом прошу!» – кричит казак, осеняя себя и девицу крестом православным, и видит, как гримаса боли изуродовала её бледное лицо.
«Зря ты так, – стонет девица и руки к казаку тянет. – Я ведь с тобой по-хорошему хотела…»
А Илья, знай, одно лепечет с жуткого страху:
«Спаси, Господи! Изыйди, нечисть!..»
Вспомнил про нательный крестик на шее. Схватился за него так, что крестик в руке вместе со шнурком и остался.
«Изыйди!..» – кричит на существо в саване со страшной гримасой вместо лица, и крестик перед собой держит.
Опустила девица руки. И вещает нечеловеческим голосом:
«Пожалеешь, Илья..!» – И завыла словно зверь какой, скрывшись в облаке тумана.
И видит казак перед собой вместо девицы большого белого волка с оскаленной пастью. От жуткого страха зажмурил глаза Илья и ещё пуще крестится. А про ружьё в телеге позабыл совсем. И вдруг… наступила тишина. Ни птица ночная не кричит, ни филин не ухает, ни волк не воет. Когда открыл Илья глаза, видит, нет никого – только белый туман по земле в сторону погоста стелется. Вихрем сорвался с места казак и, кажется, в один миг пробежал две версты до дома. Заперся в хате, только тогда и смог разжать дрожащую ладонь, в которой держал православный крестик. Глядит, а на безымянном пальце кольцо…
До утра не сомкнул глаз казак, сидел в углу под иконкой с шашкой в одной руке, с православным крестиком в другой. Сидел и смотрел на злополучное кольцо, которое будто вросло в палец до боли. Всё твердил, пока петухи не запели: «Оставь меня, ведьма! Оставь меня…»
Бандит пришёл утром в мыле, с побитыми ногами и остатками порванной упряжи. Завёл его Илья в сарай, промыл керосином раны, дал воды и овса. А конь есть отказывается, шарахается от хозяина, со страхом косит глазом на руку с кольцом.