– Ой, боюсь, сестрица, – али не слыхала, что нынче в нашей Семёновке делается? – спросила Дарья.
– Не слыхала, – ответила Любава.
– Дак детишки как мухи мрут. Болеют подолгу, а потом Господь и прибирает.
– А Господь ли? – подняв бровь, произнесла Любава.
– И не знаю, милая. Только уж как несколько лет на деревню словно хворь какая напала. Уж и двора не найдёшь, в котором ребятёнок бы не помер, – перекрестившись, сказала Дарья.
– Так от чего ж мрут-то, почему ко мне не обращались?
– А кто ж знает? Бегает дитя, здорово, а ко времени сохнет ребёнок, да лежит всё больше.
Силушка по капельке вытекает, а потом и вовсе издыхает. А к тебе не шли – так далече же, да и своя знахарка в деревне имеется, – простодушно ответила Даша.
– А давно ль имеется? – вскинув брови, спросила сестра.
– Так я к Никодиму переехала уже, и была она там.
– А что ж ты мне раньше про неё не сказывала? – не унималась Любава.
– А что говорить-то. Бабка как бабка, лечит помаленьку, злого не творит. И скотинку хворую к жизни возвернуть может. Только вот с детишками беда не даёт совладать. Не помогают ни травки, ни шепотки. Да и не спрашивала ты про неё, а сейчас вот к разговору пришлось. Ну так что? Заберёшь Андрейку погостить?
– А что ж не забрать, – улыбнулась Любава, глядя на племянника. – Такое чудушко пусть погостит, – сказала она, взъерошивая соломенную шевелюру. Чмокнув сына в макушку и перекрестив, ушла Дарья восвояси.
– Ну, – обратилась Любава к ребёнку, – пошли в сад, покажу, как в поленнице горихвостка гнёздышко свила. Андрейка растянул кривозубый рот в широкой улыбке и протянул тётке руку.
***
– Принимайте гостей, – громко сказала Даша, входя в дом к сестре.
– Мамка пришла! – с радостью взвизгнул Андрейка, бросаясь к ней обниматься.
С момента, когда Дарья оставила сына у родной сестры, прошло полгода. Поздняя осень хмурила небо, окрашивая его в тёмно-серые тона. Она по несколько раз в месяц приходила навещать мальчика, и каждый раз встречи были со слезами и объятьями.
– Ой, любименький мой, – причитала женщина, обнимая и целуя ребёнка. – А уж соскучилась как, миленький мой! Папка весь извёлся, когда, спрашивает, сына домой ворочу. В комнату вошла Любава, вытирая руки о передник. Тоже расцеловались с сестрой.
– Ну как вы тут, хорошие мои? – спросила Даша, не спуская любящих глаз с сына.