Профсоюз и светлые воспоминания ночного грузчика
Второй курс был для меня более активным и насыщенным. Меня назначают заместителем председателя профкома института. Профком общий для студентов и преподавателей. Занимаюсь хозяйственной деятельностью, в том числе распределением материальной помощи и распределением путёвок в институтский дом отдыха на берегу Чёрного моря. Наш бухгалтер Ефросинья Ипполитовна называет меня по имени и отчеству. Мне 19 лет, смущаюсь, но со временем привыкаю. С преподавателями и студентами отношения отличные. Появилось ощущение уверенности в себе и в выборе своего направления в жизни. С легкостью сдаются экзамены, зачеты. При этом наши преподаватели требуют от нас фундаментальных знаний, никаких поблажек. Зачастую заведующие базовых кафедр были фронтовиками и к своей работе относились очень серьезно. Приобретенные знания накрепко заседали в наших непутевых головах. Заработанные в стройотрядах деньги, как правило, к Новому году заканчивались. Выручали ночные разгрузки вагонов. Разгружали все, за что не брались дневные бригады: соль, уголь, цемент, стекло. Наша бригада была известной, и к нам в трудных случаях всегда обращались. Утром, по завершении работ, женщины-кладовщики старались накормить нас вареной картошкой с тушенкой, и это было замечательное время, о котором мы часто вспоминали.
Неразгаданные события, встреча с неизвестностью
Впереди лето, и стройотряд, и новые впечатления.
В апреле начал подтаивать снег, и мы, трое неразлучных друзей, пошли на дачу к нашему другу, живущему в городе. Дача представляла собой небольшой домик, где хранился сельхозинвентарь и маленькая комнатка с тремя топчанами. Охранной сигнализацией в то время дачи не оборудовались. Каждый хозяин охранял, как мог, исходя из своих возможностей и фантазии. Отец нашего друга работал где-то в снабжении, и на даче всегда был спирт. Было замечательное настроение и предвкушение хорошего застолья. Калитка была закрыта на могучий засов, на котором мрачно весел амбарный замок. Открыть замок снаружи не получилось. Я решил перелезть через забор и попробовать открыть замок изнутри. Сказано – сделано. Залез, прыгаю и уже в полёте вижу, что из снега в три ряда торчат зубья бороны, уложенные очень плотно. Понимаю, что мне не перепрыгнуть эту конструкцию. На какое-то мгновение пропадает память, наверное, и сознание. Очнулся, сидя на скамейке. Ощупываю себя – целый. Осторожно подхожу к забору – моих следов на снегу не вижу. Калитка открыта. Друзья об этом ничего не говорят. Я почему-то боюсь их расспрашивать. Все были на момент преодоления препятствий совершенно трезвы. Это событие до сих пор вспоминаю с волнением. А тогда мы просто крепко выпили и никогда больше не возвращались к этому загадочному эпизоду.