Глава 5. Милорада, или Снежные призраки
– Прежде чем мы уйдем, – Ленсар протягивал какой-то браслет, – прими от меня это. Я сам вырезал обережные руны, хочу, чтобы они хранили тебя в пути.
– Спасибо, – я растерянно приняла подарок, – ты сделал это для меня? Сам?
Чем я заслужила подобную милость? Странное чувство шевельнулось в районе груди, раньше я получала подарки только от отца и от деревенского старосты, когда была ребенком. А если кто-то сделал вещь своими руками, то, значит, вложил в нее частичку души. В наших краях подобные подарки делали только самым близким, но Ленсар – чужак, и у них на юге все могло быть иначе.
Отказ могут растолковать как оскорбление.
Но вот вернулся отец, и раздумывать стало некогда.
Под утвердительный кивок снарра я защелкнула браслет на запястье и поразилась, насколько он по размеру.
Я поймала хмурый взгляд Федора – видно, что он еще не до конца оправился, поэтому и в битве больше мешал, чем сражался. А Ленсар нанес неплохой удар, я бы никогда не рискнула пойти на плотяника с мечом. Спасибо видению, оно как вспышка на пару шагов озарило незнакомое будущее и предупредило о неожиданном визите.
– Итак, идти шаг в шаг, по колее, – скомандовал отец, – я первый, за мной Мила, вы замыкающие.
Расчистив крыльцо в меру сил – благо незваные гости постарались до нас – мы выстроились на скио, с палками и оружием, обвязанные толстым корабельным канатом. На шее у отца болтался масляный фонарь.
Беспощадный ветер трепал волосы и обветривал даже привыкшую к морозам кожу. Снег бил по лицу холодной пощечиной, стоило распахнуться капюшону, поэтому я посильнее затянула все завязки и платки. Под одним из них притихла Царапка – не могла же я бросить ее одну!
Наверное, этим снаррам я кажусь неуклюжей гусеницей, совсем не такой, как прекрасные эльфийки. Нет, вряд ли южане могут стоять на скио увереннее уроженки Алидара.
Да уж, Мила. Твой дом разнесли лесные твари, вокруг бушует стихия, а тебя волнует, что о тебе подумают чужаки – виновные в этой буре. Внутри все замирало, стоило представить, какая сила таится в «проснувшемся принце», Федоре. Злиться на него не получалось.
С недавних пор я сама была вместилищем силы – иной, но суть та же. Это нас сближало, пусть и только в моих глазах. А с Ленсаром сближали сами видения. Какое—то одностороннее сближение, нечестное, но большая часть меня просто радовалась новым впечатлениям – будет что рассказать внукам, если они у меня когда-то появятся, или хотя бы на вечер стать центром внимания в таверне Больших Лопухов.