– Есть две белки.
– Покажи!
Ефимка ухватился за холщовый мешок.
– В избе покажу.
Мише не хотелось, чтоб он видел окровавленные мордочки белок.
– А ты мне заячьи гостинцы принес?
– На – ко вот!
Михаил достал из кармана остаток хлеба и отдал брату
– А это правда, от зайчика?
– Ага, даве 2 выслал, ешь.
Ефимка радостно подпрыгнул и побежал в избу, Михаил поставил лыжи в ограде и тоже вошел в дом.
Ефим уже хвастался заячьими гостинцами перед Сашей:
– А мне зайчик гостинцы послал!
– Ну, ешь, раз послал.
Саша снисходительно улыбался, он уже вышел из того возраста, когда верят всяким сказкам. Из-за занавески вышла красивая белокурая девушка с глазами необычного зеленого цвета. Почти ровесница Миши. Миша подал ей свои варежки:
– Тая, порвались, опочинишь?
– Давай, – Тая повертела варежки в руках и, улыбнувшись, взглянула на брата,– тут дел-то всего на пять минут.
– А где отец?
– В конюшне стряпают3, у нас корова Марта отелилась. Я пойло4 делаю.
Миша разделся и забрался на печку:
– Ефимка, Санко, полезайте сюда, расскажу, какую я вечор книжку читал!
Братья наперегонки бросились к нему. Скоро в избу, о чем-то переговариваясь, вошли отец с матерью.
– Миша, ты дома?– окликнула Михаила мать.
– Да, маменька.
– Устал, небось5?
– Есть немного, хоть вроде и не убродно6.
– Намедни вон, какой мороз был, снег-от и присел.
– Гликерия, подавай на стол, ужинать будем, – взглянув на жену, поторопил глава семейства Сергей Николаевич.
– У нас появился бычок, – объявил детям,– лето продержим, а там, даст Бог, заколем на мясо.
Гликерия, не старая еще женщина, поправила густые русые волосы под домотканым платком, надела другой запон7и направилась в закуток за печью, где находилась кухня. Убрала заслонку, сноровисто передвинула ухватом8 в печи глиняные горшки, чугунки, и скоро по дому разнесся запах штей9 и топленого молока. Все быстро уселись за стол. Отец неспешно вымыл руки, тщательно вытер их об рукотерник, зажег керосиновую лампу и сел во главе стола. Затем взял нож, отрезал от каравая несколько ломтей хлеба и аккуратно уложил каравай обратно на стол горбушкой вверх. Все молча, выжидали. Гликерия смотрела на мужа: немолод, угрюм; темные волосы тщательно зачесаны назад; синие глаза с неудовольствием разглядывают содержимое чашки. Он значительно старше ее, разница в возрасте всегда немного угнетала, но такова была родительская воля. Сергей, наконец, взял деревянную ложку и его примеру последовали дети: Михаил, Таисия, Саша и маленький Ефим. Гликерия взяла ложку после всех и первая, затем ее положила, пусть дети наедятся. Она, молча их разглядывала: «Мише