За полгода они разобрали почти всё. Были победы: Ник перестал набрасываться на еду, если его бросала очередная дама сердца, и перестал есть ночами в момент, когда его посещала муза, и он сочинительствовал, но при пил. Именно от него Катя узнала, что алкоголь открывает границы сознания, не зря говорят, что «у трезвого в голове, у пьяного на языке». Когда пьёшь, снимаются страхи, неуверенность, сомнения, и ты остаёшься чистым, но жалким. Поэтому Катя очень редко, в каких-то сложных случаях рекомендовала это делать. Её задачей было убирать у людей сомнения и страхи, не сажая при этом печень. Но как бы она ни старалась, Нику было ещё далеко до совершенства. Он держался месяц-два, потом все усилия мог перечеркнуть очередным загулом на неделю. Сначала она винила себя, за некомпетентность, затем его, за лень. Но при этом упорно веря и чувствуя, что где-то она уже нащупала корень того сорняка, который давно рос в его разуме, мешая стать таким, каким он хотел. К чести сказать, Ник старался как мог, выполняя все её рекомендации, ему казалось, что она больше в него верит, чем он сам.
– Привет, Док. Как ты?
– Привет. Нормально. Ты как? – Катя села поудобнее, чтобы настроиться на работу и снова пролезть ему в голову. – Как неделя прошла? Что делал?
– Ну… – сказал он и отвёл глаза в сторону.
Катя сразу поняла: ничего он опять не делал.
– Я был в турне: Италия, молодое вино, ты же знаешь, я учу итальянский, практиковался. Я молодец.
– Мо-ло-дец… – только смогла выдавить из себя Катя.
Всё это время, что он рассказывал про Италию, вокруг него бесновалась какая-то неведомая тварь, похожая на обезьяну. Она дёргалась в конвульсиях, что-то кричала, вернее, делала вид. Она была небольшая, красно-коричневого цвета, скакала на его коленях, потом залезла на плечо, билась головой о ручку дивана, рвала на себе волосы. Это не был тот тихий дракончик утром, это был сущий бес.
– Что с тобой? – спросил Катю Ник.
– Нормально всё, – тряхнув головой, как будто пытаясь выйти из сна, сказала Катя. – Думаю, куда нам направить свои силы, – медленно, с протягиванием каждого слова проговорила она.
– Я хочу рассказать тебе о женщине, с которой познакомился там. Мы гуляли до утра по пляжу, держались за руки. Кажется, я влюблён, Катюша!
Когда Ник не хотел говорить о своей проблеме лишнего веса, он пытался увильнуть в другую историю, но Катя, зная его уже полгода, сразу выдёргивала его назад. При этом она заметила очень интересную штуку. Когда он говорил не о весе, обезьяна успокаивалась, когда Катя переводила беседу на план питания и причины срывов, обезьяна начинала бесноваться. Она где-то подсознательно чувствовала, что эта обезьяна выражала протест, который молча выражал он. Он не хотел худеть, он хотел есть, пить вдоволь, но нормы общества и его здоровья заставляли его притормозить. И этого его разрывало.