Габриель недоговорил – я влепила ему пощечину, захлебываясь в слезах. Падший закрыл глаза и ухмыльнулся. След от моей руки горел ярко-красным на его коже – я очень сильно пожалела, что не ударила его чем-то тяжелым, когда он заговорил вновь, не думая мстить мне физической силой.
– И попка у тебя ничего.
– Как ты можешь так со мной поступать? – не понимала я, вытирая под глазами слезы.
Габриель разлепил веки и провел рукой по месту удара.
– Я со всеми так поступаю, но с тобой это впервые: мы даже до основной части не дошли. Ты не такая уж доступная, как я надеялся.
Вторая пощечина не вправила бы ему мозг. Я опустила взгляд, когда почувствовала, что нет больше сил смотреть в эти глаза, которые столько мне врали. Значит, все, что он когда-либо мне говорил, было тупым подкатом для «достойного» продолжения?
– Я стою больше, чем ты думаешь, – оповестила я, яростно выдыхая.
– А так не казалось, когда ты готова была прыгнуть на мои колени и стонала мне в рот во время того жаркого поцелуя в кухне…
Щеки вспыхнули от неприличных воспоминаний. Я подняла глаза – тяжелые капли слез упали с них, – и уставилась на Габриеля. Разве он в самом деле такой кретин? Ведь недавно я знала его другим, и мои представления о нем были совершенно иные…
– Ты использовал меня, – скорее, как факт произнесла я. Если мама доверила ему меня, то она знала, какой на самом деле идиот Габриель Эйнсфорд? Я сжала руки в кулаки. – П-почему?..
Я знала почему, но не могла поверить, что те слова были обжигающей сердце правдой.
Габриель ухмыльнулся.
– О, милашка, ты не знаешь на самом деле, как жесток этот мир. Если бы не пророчество и твое предназначение – я бы знать тебя не знал.
Это удар под дых. Очень. Сильный. Удар.
Я прикусила щеку до крови, роясь в своих воспоминаниях о Габриеле. Я не думала, что он все делал для одной чертовой цели – чтобы затащить меня в постель.
– Ну ты и урод, Габриель.
– А мне говорят, что Матушка-природа наделила меня всеми богатствами, —самовлюбленно заявил он.
Я ткнула ему в лоб.
– Жаль, вот здесь она тебе ничего не оставила, а там, —указала на его хозяйство, —похоже, перестаралась.
– О-о-о, да, – промычал Габриель, – там она ох как перестаралась. Сам не перестаю удивляться этому.
Я отпрянула от него, ничуть не смутившись его откровенному признанию. Габриель направился к тумбочке за книгой, и только тогда я вспомнила о главном: