– И тогда Павел может говорить с Наполеоном на равных, – высказал предположение генерал-майор Беннигсен. – Интересно!
– Наполеон на такое не пойдёт, – замотал головой князь Яшвиль.
– Это невозможно, господа! – уверенно сказал генерал Беннигсен. – Зачем же нужна была революция? Народ не примет нового императора. Император, возглавивший республику – что за бред?
– Наполеон прислушается. А возможно и последует совету, – твёрдо возразила Ольга Жеребцова.
– Вы уверенны? – засомневался фон Пален.
– Сначала он разогнал директорию и вошёл в совет трёх консулов, затем объявил себя первым консулом. Почему бы не стать императором Франции?
– Видите в этом угрозу Европе?
– Наш император сделал очень мудрый ход, – продолжала она. – Вся Европа уже сколько лет борется с якобинством и французским вольнодумием, а здесь все оказалось намного проще: главный противник монархии становится монархом. И конец всему: якобинству, вольнодумию, конец революции. Сама идея французского восстания и передела формы правления становится несостоятельной.
– А как же народ? – напомнил фон Пален. – Тот самый народ, который рушил Бастилию, отрубал голову Людовику, распевал Марсельезу, воздвигал Деревья Свободы?
– Народу нужен хлеб. А во Франции после долгих войн и бездарного правления Директории его не всем хватает. С Дерева Свободы плодов не нарвёшь. С Марсельезы сыт не будешь. Кто даст хлеб – тот и будет властвовать над умами народа.
Офицеры заспорили, начали выдвигать свои предположения. Меня кто-то схватил за руку и потянул в коридор. По одному прикосновению, я узнал Софью. Оказавшись в полумраке коридора, я хотел её обнять.
– Тише! – коротко попросила она и потащила меня куда-то вверх по узкой лестнице. Мы нырнули сквозь низкую дверь и оказались на антресолях библиотеки. Сюда едва проникал свет вечерних уличных фонарей сквозь единственное окно, задёрнутое тяжёлыми портьерами. Кругом шкафы, заполненные книгами. София усадила меня на низенькую табуретку, рядом села сама и жестами потребовала, чтобы я затаился. Антресоль нависала над читальным кабинетом. Сквозь массивные дубовые балясины был виден край стола со стопкой газет.
Я ничего не мог понять. Зачем она меня сюда привела? Что случилось? Что здесь должно произойти?
Вдруг, внизу дверь скрипнула на петлях. Вошёл фон Пален с подсвечником в руках. Следом за ним Ольга Жеребцова. Он пропустил её в кабинет и плотно запер дверь. Свечу поставил на стол.