Дорога под ногами чуть поскрипывала. Или так только казалось? Не может она явно скрипеть под ничтожным весом человека, древесина прочнее алмаза, тяжелее… с чем сравнить-то? Да не с чем сравнивать. Из такого дерева можно космические корабли строить, если б поддавалось обработке. Не поддаётся в том-то всё и дело.
Когда начали расти первые Деревья, и пресса, и телевидение прямо-таки захлёбывались от восторга: надо же, какой подарок природы! Какие блестящие перспективы в использовании!.. А оказалось, никакой не подарок. Совсем наоборот. Наказание! Кара – так точнее. Деревья спиливали, они росли и становились всё крепче, не поддаваясь ни топорам, ни пилам. Их корчевали, они росли. Их пробовали жечь, они не горели. Их пробовали взрывать, травили химией, напускали естественных вредителей, жуков всяких, гусениц прожорливых и прочую дрянь. Деревья росли. Росли отовсюду, даже из воды, из песка, в горах и пустынях. Росли пугающе быстро и изменяли мир вокруг. Изменяли облик планеты, которую человек запакостил до безобразия…
Мир без Деревьев Максим помнил, правда, смутно: был ещё очень маленьким. Тогда наступление на города ещё не началось. Теперь же, спустя тридцать лет, кольца Лесов начали сжиматься вокруг мегаполисов, постепенно прорастая сквозь окраины и медленно проникая всё глубже.
Краем глаза Максим заметил движение слева. Кто-то осторожно крался параллельным курсом. Расплывчатая тень, меняющая очертания. Сумеречник. Дежурство окончено, винтовка зачехлена; пока достанешь, да подготовишь к бою… Фу, да какой там бой! Ради клочка дыма не стоит и беспокоиться. Смертельной опасности он не представляет. Неприятно, конечно, кашлять полдня, да с покрасневшими глазами ходить, но не смертельно. Вне дежурства нельзя расходовать боезаряды. Мало кто, конечно, придерживается этого запрета, да и не запрета вовсе, а, скорее, рекомендации об экономии. Но сумеречник не стоит и того. Резким движением правой руки Макс метнул в темноту леса луч света маленького, но мощного фонаря. Сумеречник взвизгнул жалобно, почти по-человечески, брызнул клочками темноты и исчез в чаще.
Макс вошёл в город, который, вообще-то, начался значительно раньше, но в домах, завоёванных Лесом, давно никто не жил, невозможно в них было жить: Деревья прорастали насквозь, ломали стены, крушили самые глубокие фундаменты и самые высокие крыши. По какой-то странности некоторые здания не рушились сразу, стояли памятниками самим себе с ветвями, торчащими из окон и дверей, украшенные пышной кудрявой зеленью. А уж зелени вокруг хоть отбавляй! Она не меркнет даже зимой, жесткие сочные листья спокойно выдерживают морозы.