Послышались шаги, шум голосов. Я внутренне собрался, даже немного напрягся.
Они замерли у бортика. Совсем дикие, как волчата, взгляды настороженные.
– Эй, дядя! У нас тут тренировка!
Голос молодой, задорный. Я скосил глаза: Егор Щукин.
– Вот именно тренировка. Уже пятнадцать минут как должна идти. – Я подъехал к бортику, принимая удивленные и недоверчивые взгляды. – Давайте на лед. Вы собираетесь тренироваться или нет?
Я знал, что с ними будет сложно, и ребята всячески старались оправдать мои ожидания.
Оставив их для раскатки, я со стороны наблюдал за затеянной ими детской игрой с забрасыванием перчатки в ворота. И ладно бы еще клюшкой забрасывали: руками! Пришлось вмешаться.
– Это что, новый вид спорта? – поинтересовался я, подъезжая. – Смотрю, в хоккее вы уже достигли вершины.
Они немного растерялись, даже Кисляк. Учитывая вчерашнее поражение. Требовалось упрочить позицию.
– Скажи, зачем ты здесь? – спросил я у Миши Пономарева – тихого, серьезного парня с необычайно чистыми, светлыми глазами.
– Я?.. – Миша принялся возить клюшкой по льду.
– Зачем я здесь, мне известно. А ты что здесь делаешь?
– Ну… занимаюсь… В хоккей хочу играть…
– Желательно где-нибудь в «Детройте»? – охотно подсказал я.
– Можно в «Детройте». – Пономарев посмотрел на меня тоскливо.
– Понятно. – Я повернулся к Кисляку: – А ты?
– А я не хочу в «Детройте», – с радостью принял игру тот. – Мне больше «Бостон» нравится.
– А мне Континентальная лига, – поддержал Егор Щукин.
Они засмеялись, считая, что отвечают очень остроумно.
– Давайте посчитаем, – предложил я, проезжая между ними. – Знаете, сколько в России профессиональных хоккеистов? Шестьдесят четыре тысячи человек. Из них в КХЛ драфтуют примерно тысячу юниоров, а в НХЛ[4] – и вовсе человек восемь. Получается, что ваши шансы составляют примерно один процент.
– Один и пятьдесят восемь сотых, – поправил Дима Щукин.
Умный мальчик. Далеко пойдет. Если захочет…
– Тем более, – согласился я. – Но знаете, что самое важное для меня? Сделать из вас команду. Сейчас ее нет, но я буду работать над тем, чтобы она сложилась. Тот, кто хочет развлечься, – на выход. Остальные – на синюю линию, работаем.
И они послушались. Пока. Я не обольщался, потому что очень хорошо понимал: это лишь пробный заход, они еще не раз будут испытывать меня, пробуя на прочность, провоцировать и с юношеским любопытством смотреть, что из этого получится. До взаимопонимания нам еще пахать и пахать.