Я тихо выругался и, развернувшись прямо перед носом серебристо-голубого «Пежо» так, что из-под колес во все стороны брызнул снег, поехал к отделению милиции.
Там меня ожидал сюрприз. Сашу Кострова задержали за то, что он ошивался на вокзале. Вот ведь упрямый!
– Ну все, поехали, отвезу тебя домой, – сказал я, когда полиция сочла личность Александра Кострова установленной и перестала смотреть на него как на потенциально опасный для общества элемент.
– Я не поеду. – Саша не смотрел на меня, только себе под ноги.
– Садись, – раскрыл я перед ним дверцу машины.
– Я сказал, что не поеду домой!
Похоже, неприятности оказались большими, чем я предполагал.
– А ко мне домой поедешь?
Саша растерянно взглянул на меня и кивнул.
Десять минут – и мы уже в моей квартире. Костров с любопытством оглядел многочисленные ящики – так и не разобрал их со времени переезда. С комфортом у меня, конечно, так себе. Диван старый, продавленный, обшарпанный стол, на котором лежат сразу несколько книг, маленькая кухонька со старым, натужно работающим холодильником, содержащим в своих недрах вместо полезных паровых котлет и свежих овощей несколько пакетов с полуфабрикатами модели «бросил на сковородку и разогрел». В общем, типичная холостяцкая берлога.
– Извини за бардак, недавно въехал, – объяснил я.
– Да нет, все нормально.
Вежливый мальчик. Кисляк наверняка нашел бы точное и едкое определение.
– Сейчас накормлю. – Я двинулся на кухню, чтобы извлечь из холодильника те же полуфабрикаты. – Наверное, голодный как волк.
Саша сглотнул, а потом кивнул. Вот и отлично. Чем меньше пустых церемоний – тем лучше.
Пока я возился, парень немного освоился.
– Ваш канадский тренер? – кивнул он на фото, стоящее у меня на шкафу.
– Больше, – я вздохнул. – Бобби Хьюз, спортивный врач. Отличный человек. Он мою ногу буквально по кускам собирал. Если б не он, наверняка я сейчас не на коньках, а в инвалидной коляске рассекал.
Он посмотрел заинтересованно.
– Такая тяжелая травма была?
Я пожал плечами:
– Бывает и хуже. Да что ты стоишь, как в гостях? Мой руки и садись наворачивай.
Уговаривать Кострова не пришлось, а когда он наконец наелся, то рассказал о ссоре с родителями.
* * *
– Ну что, сын, учишься?
Семен Бакин дернулся и взглянул на отца.
Тот стоял над ним с газетой в руках. Волосы всклокочены. Недобрый знак. В моменты волнения отец любил запускать в шевелюру всю пятерню.