– В натуре, Леха, они идут, не соврал твой доносчик… – зашептал он вдохновенно. – Трое их, навьюченные лошади, и Ракович, поганец, там точно за главного…
– Отлично, пацаны, подползаем, но чтобы не светиться. Сделаем этим гадам тюнинг с рестайлингом… Чего это у тебя, Коптелый? – он покосился на Шуру, который с плотоядным урчанием извлекал из заплечной сумки дубинку, оказавшуюся в лунном свете бейсбольной битой.
– Спецсредство, не видишь?
Сердце колотилось, как надорванное. Организм уже хапнул дозу адреналина. Значит, не пустой был звон… Алексей получил сигнал еще днем: шепнул бухгалтер его конторы, делая страшные глаза – мол, конюшенный работник Ракович проворачивает дела у работодателя за спиной. Причем темнил неоднократно – заимствует на ночь лошадок и что-то тащит на них за перевал. А Леха об этом ни слухом ни духом. А сегодня бухгалтер подслушал разговор Раковича по телефону, сделал выводы. Давно не нравился Алексею этот тип – смутный, без внятной биографии, молчун, себе на уме. Но с обязанностями справлялся, с лошадьми ладил, не поднималась рука избавиться от старательного работника. Ничего, мы еще посмотрим, что они там тащат – хотя он, кажется, догадывался…
От напряжения звенело в ушах. Друзья подползали к тропе, каждый выискивал себе укрытие. Ждали, подобравшись, помалкивали. Волнующий момент – еще не так азартно, но адреналин уже поступает…
– Жесткач, мля… – зачарованно вымолвил Коптелый. – Аж душа вибрирует, а еще ночь такая лунная, словно смотрит кто-то с неба… Слушай, Леха, а как узнать, есть ли бог?
– Умереть, блин, – буркнул Алексей. – Там и узнаешь. Шептало закрой, Коптелый, спать мешаешь…
Фыркали лошади, скрипели камни под ногами людей и копытами животных. Из-за глыбы, висящей над тропой, выбирался «караван». Лошади тащили мешки, переброшенные через крупы. Люди вели их за уздцы, то и дело сбиваясь с тропы, спотыкаясь, переругиваясь. Корчагин заскрипел зубами – он узнал лошадей из своего хозяйства: Бурана, Тихоню, каурую Метелицу – трехлетнюю смирную красавицу. А ведь еще терялся в догадках – почему у Метелицы все копыта сбиты, вроде не должны. А еще глаза такие грустные, бок ободран. Выходит, и сторожа в теме, иначе как бы они животных из конюшни выводили? Что же они делают, уроды?! Это ведь ездовые лошади – не упряжные, не тяжеловозные! Праведный гнев выбросил его из укрытия, когда люди и кони поравнялись с засадой. Возмущенно крича, он бросился в атаку – друзья за ним. Четверо парней слетели с горки и набросились на растерявшихся «караванщиков»! Те загорланили, бросили упряжь, заблестели в лунном свете ножи!