На рассвете третьего дня моего путешествия с обозом я почувствовал какой-то новый запах, необычный, солёный, свежий.
– Чуешь, Семён Иванович, морем дыхнуло? – сказал майор радостно. – Это наше, Русское море так пахнет. Ваше, Балтийское, так не дышит. Я знаю, бывал в Питере.
– Далеко ещё?
– Завтра увидим лиманы.
Вечером на очередном привале, у костра я спросил майора:
– Вот, смотрю: мы едем который день, а кругом степи безлюдные. Неужели земля в этих краях непригодная?
– Как же! Земля здесь богатая. Вон, трава какая, выше человека, – показал он на степь.
– Так почему никто не живёт, не возделывает землю?
– Это все из-за набегов крымчаков да ногайцев. Уж сколько они эти края терзали, вот земля и обезлюдила. Кто же захочет здесь жить? Представь, человек трудится, живота не жалея: землю пашет, скот растит, детей рожает…. А тут нагрянут орды, все отберут, хаты пожгут, да пахарей на невольничий рынок уведут. Спасибо матушке Екатерине, да Светлейшему князю Потемкину: нынче усмирили крымчаков и ногайцев наказали – больше не суются сюда.
Погоди, Семён Иванович, ещё расцветёт Малороссия.
– Смотрите, смотрите же, Добров! – закричал майор, размахивая руками.
Мы совершали конную прогулку, пока обоз с трудом взбирался на очередной крутой подъем. Под майором была шустрая кобылка, и он первым оказался на вершине холма. Я подскакал к нему и замер, не в силах что-либо вымолвить. Впереди раскинулась стеклянная гладь светло-голубого нежного оттенка. Она уходила к горизонту, постепенно темнея, где-то далеко у виднокрая образуя почти чёрную грань, на которую тонким прозрачным куполом опирался хрустальный колпак неба. Картина до того очаровательная, что казалась нереальной. Глубокий, полный спокойствия мир, со своими тайнами и причудами. Попробуй-ка, разгадай его!
– Ну, что я вам говорил? – радостно воскликнул майор, стараясь перекричать ветер. – Это вам не Балтика. Это – Русское море!
* * *
Город только закладывался. Город – одна огромная стройка. На скалистом берегу теснилось поселение: деревянные бараки, косые мазанки, а дальше, вглубь материка размечены фундаменты будущих домов. Кругом стопки строительного камня, досок, брёвен. Небо коптили кузнечные горны и смоловарни. У пирсов в гавани множество кораблей. Мачты, снасти – словно лес. Нагруженные возы еле тащились, запрудив все проезды. И кругом суетился мастеровой люд. Визжали пилы, стучали молотки, скрипели лебёдки. Пахло известью, углём, горячей смолой и свежей древесиной.