- Теперь я навязываюсь, да? – усмехнулся Иван. – Ладно, Аля, прости.
«Аля» резанула по живому. Алькой меня звал старший брат, переделав мое имя на свой манер. Из глаз брызнули слезы.
- Что с тобой?
Иван, который уже встал, собираясь уходить, снова опустился на стул.
- Я тебя обидел? – спросил он растерянно.
- Нет. Нет-нет, - я замотала головой, хватая салфетки. – Это… Ты сказал… Аля.
Что толку придумывать причину слез? Пусть знает правду, он уже и так уверен, что я – чокнутая.
- Нельзя было? – уточнил он.
- Не в этом дело. Так меня называл только один человек, очень давно… Я заплакала, потому что он…
Я комкала в руках салфетку. Эта боль никогда не пройдет, она – навсегда.
- Он был тебе дорог, - закончил за меня Иван.
- Да… Да, очень.
- Извини. Проводить тебя?
Мне показалось, Иван помрачнел. Потому что не любил женских слез? Или потому что я грузила его тем, что его не касалось? Рыдать в ресторане как-то стыдно, но слезы все еще душили. К черту красоту…
- Да, пожалуйста, - попросила я. – До номера… сьюта…
Мы шли молча, и только у двери я повернулась к Ивану и сказала:
- Это мой брат. Мой старший брат звал меня Алькой. Он погиб, уже давно.
Я потянулась к сумочке, чтобы вытащить карту, но Иван не позволил. Совершенно неожиданно он обнял меня, как будто накрыл собой, а я всхлипнула и затряслась в рыданиях, прижимаясь щекой к его плечу.
Мы все же зашли в сьют, но не в мой, а в его. Иван усадил меня на диван, принес стакан воды и пачку бумажных платков.
- Прости… Это как-то случайно… - пробормотала я, вытирая слезы.
Он кивнул. Как понять, что у него на уме, когда он так серьезен?
- Я пойду…
- Куда? – Тут же вскинулся он. И махнул рукой, помрачнев: - Да, я обещал не навязываться, извини.
- К себе. Ты не навязываешься. – Я достала смартфон. – Какой у тебя номер?
Он продиктовал цифры, я набрала их и нажала вызов. Заиграла музыка Эдвина Мартона – Ice Symphony, и я машинально посмотрела на экран своего смартфона. Ничего подобного, звонили не мне. Я уставилась на Ивана.
- Да, определился, - сказал он, отклоняя вызов. – Эм… А почему ты так на меня смотришь?
- Набери, - попросила я.
- Зачем?
- Набери.
Он шумно вздохнул, но послушался. Через несколько секунд мы наслаждались «Симфонией льда», которую теперь исполнял мой смартфон. Мартон, конечно, известный композитор и скрипач, но его мелодии не звучат из каждого утюга. А «Симфония льда» - не «Зима», под которую танцевал Плющенко на Олимпиаде.