– Что-то надо?
– Прости, – залепетала я, – мне плохо…
Продолжение фразы застряло в горле, я потеряла дар речи. А вы бы как отреагировали, увидев у дивана на небольшой консоли человеческую голову с полузакрытыми глазами, высунутым языком и окровавленной шеей?
– Ой, мама! – взвизгнула я.
Павел проследил за моим взглядом, быстро вскочил, набросил на ужасный муляж плед с дивана и крайне раздраженно, даже зло сказал:
– Не фиг по чужим гримеркам шариться, тебя сюда не звали.
– Извини, – прошептала я, – это случайно вышло, у тебя было незаперто.
Лавров взял себя в руки.
– Ерунда, я сам виноват, надо крючок накидывать. Голова бутафорская, я снимаюсь в одном проекте в Голливуде – это большой секрет, я приглашен всемирно известным режиссером, боюсь облажаться. Вот и вожу с собой башку в сумке, вживаюсь в образ: я Гамлет из трагедии Шекспира. Вот так!
– Ага, – промямлила я, – пойду выпью воды. Что-то душно стало.
Павел кивнул, я выбралась в коридор и перевела дух. Нет, Лавров точно псих! Хотя все актеры с левой резьбой, но, согласитесь, разгуливать с отвратительным муляжом, чтобы проникнуться духом Гамлета, как-то чересчур.
Филипп Леонидович не по-светски пунктуален, он не терпит опозданий. Спектакль начался ровно в восемнадцать ноль-ноль. Зрители, сверкая бриллиантами, роскошными часами, шурша длинными платьями и источая ароматы элитной парфюмерии, уселись на свои места, поставили на столики бокалы с шампанским и оживленно зааплодировали. Самый шикарный наряд был у жены хозяина, Аллы Константиновны. Узкий корсет, расшитый драгоценными камнями, подчеркивал узкую талию, приподнимал грудь и переходил в огромную юбку, натянутую на кринолин, такую широкую, что супруга олигарха была вынуждена протискиваться в двери зала бочком. Не совсем удобный, на мой взгляд, прикид, но смотрится эффектно.
Когда публика начала рукоплескать, я, обозревавшая зрительный зал через щель в занавесе, слегка струхнула. Вдруг пьеса провалится? Или Риша не справится с ролью? Девочка здорово нервничает.
– Их там много? – спросили у меня за спиной.
Я обернулась. Вот и она собственной персоной, вся бледная, а рука, которой Ира схватила меня за плечо, просто ледяная.
– Тебе холодно? – спросила я, ощутив сильный запах горького шоколада.
Риша кивнула.
– Постарайся успокоиться, – засуетилась я, – сейчас дадут первый звонок.