– Хоть ты мне и не сильно помог: бродяги на черных каретах, братья-конокрады да и прочее… ладно, держи… Говоришь, «Три Голубицы»?
Гном кивнул и поспешно протянул руку за деньгами…
Нечего удивляться, что пять медных грошей и один серебряный тенрий быстро испарились, как ночной призрак, попавший в полосу света от фонаря. Прошла какая-то седмица, а у бродяги-гнома уже с вечера не было ни капли во рту, и вездесущий Вчера вновь стал ему докучать своим гнетущим присутствием.
– И нечего там нашептывать, – пробурчал себе под нос Нор-Тегли. – Скоро тебе снова на покой… О чем бормочешь? Хе-хе… Да-да, дружок. – Бородач резко дернул головой, будто получил крепкую затрещину, и несколько раз судорожно моргнул. – У меня есть еще… еще кое-что… Вскоре я куплю себе много эля. На пару-тройку деньков мы простимся с тобой… Я знаю, что не должен отдавать его, но… кто мне что скажет или сделает? Дрикх спустится самолично, чтобы покарать меня? Да будь он таким прозорливым, уже отбил бы мне голову своим молотом только за мысли о том, чтобы хотя бы просто расстаться с его знаком – не то чтобы продать его. Ты не отговоришь меня, Вчера… Я так устал от тебя… я уже не могу… Но все, тише-тише. Не произноси ни слова. Я уже вижу этого человека. Не стоит мне с тобой общаться при нем… Меня все и так считают из-за тебя безумцем. Еще бы – к ним же не приелась, словно репейник, проклятущая тень… Все. Тсс!..
Гном вышел на площадь, точнее, просто на обширное заболоченное пространство между нависающими домами, которые в тумане казались угловатыми обломками скал. В центре располагался колодец, говорят, вырытый так давно, что никто и не упомнит, когда именно. Только здесь во всех предместьях можно было раздобыть чистую воду. Да и то – приходилось платить за каждое ведерко по медяку тому, кто объявил себя единственным хозяином этого места!
На ободе колодца восседал человек, облокотившись спиной об одну из опор навеса. Тощий, как изголодавшийся лис, плут был одет слишком пестро для окружающей серости, но он всегда был не прочь выделиться. Все знали того, кто хозяйничал у Дырявого колодца. Это был ар-ка, или по-простому – цыган. Звали его Мельк, но больше он гордился своим прозвищем – Заплата, что говорило о его жадности и длинных цепких ручонках, способных отодрать от любого бедняги последнюю заплатку (образно говоря, конечно).