Кордон на Озере. Повесть - страница 16
– Пап, гляди!
– Это мыс Ажи, сын. А розовые скалы это мрамор. Красиво, правда?
– Очень! Жалко, мама не видит. Ей бы понравилось!
Пейзажи вокруг менялись словно картинки в калейдоскопе, и очень скоро я уже не мог ничего говорить, просто внимал этому величию и наслаждался солнечным днем. Когда слева вдруг показалась целая деревня, я очень удивился.
– Пап, а это что?
– Это Яйлю, центральная усадьба заповедника. Тут человек 200 живет, наверное. Есть даже своя школа и большущие яблоневые сады. Ах какие яблоки здесь растут! За ними даже медведи приходят каждый год.
– Медведи-и-и? И как жители с ними справляются?
– А зачем им справляться, они с ними делятся – заговорил вдруг Михалыч. – Тут иначе никак.
– А почему?
– Потому что они здесь хозяева, но и мы тоже. И делить нам с ними нечего.
В этот самый момент двигатель вдруг чихнул, дернулся и замолчал, над водой поплыло легкое облачко ароматного сизого дымка.
– Ну вот, приехали. Всегда в этом месте глохнет – Михалыч обернулся к дядь Саше – Ну-ка давай местами поменяемся.
Раскачивая лодку, они поменялись местами, и Михалыч принялся откручивать крышку двигателя, на которой полустертыми буквами было написано «Вихрь 30».
– А почему здесь глохнет?
Михалыч уже снял крышку и сейчас копался во внутренностях двигателя. Услышав мой вопрос, он поднял голову и указал пальцем куда-то вдаль:
– А вон там залив видишь? Называется он Камга, или кровавая река. Здесь камы, то есть шаманы раньше приносили жертвы. Вот и глохнет мотор. Не хотят шаманы, чтобы мы туда-сюда катались.
Телецкое озеро тут же предстало передо мной в новом свете. Воображение начало рисовать мне картины одна мрачнее другой. Вот шаман у огромного ночного костра на берегу залива стучит в бубен и танцует ритуальный танец. А вот к костру выходит медведь. Вот шаман заносит нож над жертвенным бараном…
Я тряхнул головой, отгоняя видение. Михалыч сердито сопел, бряцал гаечными ключами и что-то бормотал себе под нос. Легкий ветерок медленно гнал лодку в сторону берега, я наслаждался внезапно обрушившейся на нас тишиной. Тишина эта была какой-то очень живой. Озеро дышало, волновалось и шепталось о чем-то с камнями на берегах, над головой пронзительно кричали чайки. Минут десять мы дрейфовали, гонимые легким ветерком и лениво шлепающими в борт волнами. Мужики устроили настоящий консилиум над безвременно почившим двигателем, Михалыч в прениях не участвовал и так же молча копался в движке. Я от нечего делать перебрался на нагретый солнцем лодочный нос, улегся на живот и принялся наблюдать за подводной жизнью. Вода в Озере оказалась настолько прозрачной, что казалось, будто мы в лодке парим в воздухе. Разноцветные камни на дне переливались всеми цветами радуги, над ними сновали какие-то мелкие рыбки., солнечные блики гуляли по дну и слепили глаза.