А Макс: нет и нет:
– Не собираюсь я идти и там терпеть целых два часа…
– Три… – уточнила Илона.
– Тем более. Три часа терпеть этот твой Марлезонский балет.
– Не Марлезонский, а Мерлезонский. И это современная постановка. Шоу. Костюмы, музыка… все в современной обработке. Тебе понравится, – уговаривала Илона, как могла.
– Нет. Сходи сама. Ну там с подружкой. Такой же любительницей… Я же тебе не подружка! – искал пути отхода Макс.
– Ну давай… Как ты можешь такое негативное мнение иметь, если ты не пробовал? Ты сначала попробуй, а потом обсудим! – правдами и неправдами уговаривала его Илона. – А я тебя потом отблагодарю… А? – говорила она и начинала его целовать, пытаясь затуманить мозг и всеми известными ей эротическим уловками вырвать заветное «да».
Но Макс был непреклонен даже несмотря на доставшиеся ему незапланированно несколько крышесносных оргазмов. Он держался из последних сил, отстаивая свое мужское право на сугубо мужской досуг, а не все эти женские штучки-дрючки.
Пришлось Илоне взять его за яйца в прямом и переносном смысле: пообещать плотские утехи в театральных интерьерах (знала она, что он испытывает слабость к проявлениям страсти в публичных местах). Билеты-то недешевые, чего ж им пропадать теперь! Уж потерпит, чтоб подруга могла с кавалером платье выгулять, а вовсе не с какой-нибудь подружкой. Перед подругами кто в платье в пол щеголяет?
В общем, Илона шла в театр больше в поисках эстетического удовольствия, а Макс – в поисках острых ощущений.
К слову сказать, Илона была девушка скромная и интеллигентная, не допускаются мыслей даже о публичных проявлениях чувств.
А вот как Макса после развода да после нескольких несчастливых и бедных на ласки (почти целомудренных) лет с мужем встретила, так голову и потеряла. И не жалела об этом ни минуты, ведь должно быть в жизни место и приключениям, и безумной, безграничной страсти, и юношескому хулиганству. (Когда, если не сейчас? Юность-то не вечна!).
Макс же о своем прошлом не распространялся и в жизнь свою Илону до конца не пускал, а лишь на 60—70%: вроде как был разведен и свободен, но ночевать любил дома в одиночестве.
Посему, какую бы романтику ему Илона ни устраивала, ее герой-любовник всегда уезжал домой – спать в своей кровати, которую, как он говорил, ни на что и ни за что не променяет.