Он навестил и Марию Гитманс, бедную женщину, сын которой тоже служит в Московии плотником. В этот домик как раз зашла и Антье, жена вышеупомянутого Арейана Метье. Они выпили вместе по рюмке еневра[1]. Мария Гитманс, показывая на Антье, сказала: «ее муж тоже плотничает в Московии». Он спросил: «Кто он такой»? Она объяснила ему это, и он тогда ответил: «Я хорошо знаю его, потому что он строил корабль недалеко от моего корабля». Она продолжала: «Разве ты тоже умеешь плотничать»? Он ответил: «Да, я тоже плотник».
Ему весьма понравилась зандамская одежда; поэтому он отправил одного из своей свиты вместе с портным Ремметом в Амстердам с поручением купить материй, чтобы сшить платье его величеству по зандамскому образцу. Также и другие здешние портные шили платье ему и его свите.
Между тем обо всем этом много толковали. Одни говорили: «это непременно великий царь, ведь это видно и из того, что он постоянно трясет головой и размахивает правой рукой». Другие говорили: «не может быть, чтобы такой великий государь жил здесь в деревне, притом еще на такой плохой улице, как Кримпенбурх, и в таком невзрачном домике», и приводили еще столько доводов, что их и перечислить нельзя. Чтобы разъяснить эти сомнения, жители неоднократно обращались к вышеупомянутому кузнецу Герриту Кисту и к А. Каувенгоофе и упрашивали их сообщить им сущую правду. Обращались и к вышеупомянутым женщинам, у которых он обедал; но все они хранили тайну, в особенности же Геррит Кист, так что однажды его жена Нель Макс сказала: «Геррит, я терпеть не могу, когда ты говоришь неправду».
Он сам иногда порядком дурачился и, между прочим, устроил следующую шутку: 19 или 20 августа он купил себе слив на Горне, положил их в свою шляпу, взял ее под мышку и начал их есть на улице, проходя через Дамм[2] к Зейддейку; а за ним следовала толпа мальчишек. Заметив нескольких детей, которые ему понравились, он сказал: «Человечки, хотите слив?» и дал им несколько штук. Тогда подошли другие и сказали: «Господин, дай нам тоже что-нибудь»; но он этого не хотел исполнить. Его, видимо, забавляло, что он часть детей обрадовал, других же волновал. Но некоторые мальчуганы рассердились так сильно, что начали бросать в него гнилыми яблоками и грушами, травою и разным мусором; более того, один мальчик на Зейддейке попал ему в спину даже камнем, который причинил ему боль, и это уж вывело его из терпения. У шлюза на Горне, наконец, комок земли с травой попал ему прямо в голову, а тогда он сильно рассердился и сказал: «Разве здесь нет бургомистров, которые смотрели бы за порядком?»