Невозможно вернуть утраченное предчувствие внезапной, роковой встречи, горького поцелуя, тепла, разлитого по липовой аллее и рокота моря. Чуткость возвращается по крупицам. Она – в розоватом цвете рассветного неба, в которое вгрызается тонкий лунный серп. Во вкусе клубники на наших губах. В созвездии Пегаса. В нашем общем чуде.
В доме было множество книг по медицине, психологии, химии, физике и эзотерике, но совсем не было художественной литературы. На полках стояли большие тетради с анатомическими зарисовками, записями и рисунками, напоминавшими эзотерические трактаты.
– Когда ты делала все эти рисунки?
– Некоторые конспектировала из книг, некоторые на лекциях. Та, что ты держишь в руках, по акупунктуре, проходила у китайского профессора. Я делала пометки в основном по ци. А в той тетради с черным переплетом можно найти записи по славянскому массажу живота.
Она жадно глотала знания, которые были под замком, впитывала их кожей и выпивала глазами, чтобы через руки и рот отдать нуждающимся. Я постепенно перенимала её алхимические взгляды. В кухне хранились льняные мешочки с травами и натуральными мазями, мед в баночках, не меньше пятнадцати сортов, перга, прополис, сушеные грибы и протертые орехи. Всё это она хранила для себя. Чаи заваривала каждый день, обязательно спрашивая, какой сон мне снился ночью. Если сон был плохой, то в чай добавляла немного ромашки, имбирь и облепиху. Если ночью мне снился любовник, то варила кофе в турке, посыпая корицей или шоколадом.
– Я слишком долго жила не своей жизнью! Теперь нужно это исправить, – говорила она.
Обычно после завтрака она садилась за книги, а я надевала спортивный костюм и бежала через парк до кладбища, около церкви отдавала голубям сухой хлеб и белые семечки, а затем возвращалась. Она заставляла меня раскладывать карты и руны, считая, что это мой природный дар, и на дождливую погоду все предсказания сбывались. Как только острые капли начинали стучать по крыше, я доставала шкатулку, расставляла свечи и ждала её появления. Днем мы готовили, обсуждали клиентов и прочитанное в книгах, но примерно с трех часов пополудни дом, как живое голодное существо, впускал в себя людей.
Она работала по – разному: иногда на кушетке, иногда на полу, на коврике для йоги или тонком матрасе, иногда просто сидя на стуле за чашкой чая. Кому – то исправляла только тело, кому – то только голову, но худшее начиналось, когда она принималась за тело и голову одновременно.