После вступления за жизнь я вкрадчиво начал, – Вот скажи мне, дружище, ты к гопникам как вообще дышишь?
Тот призадумался, – Не мужики, но им что на дядю горбатится чтоли? Они выбрали свою дорогу, уважуха..
– А теперь, смотри, – начинаю потихоньку закипать я, – у тебя мама есть?
Тот кивает головой.
– Воот, – продолжаю я, – она не блатная, она всю жизнь ебашила, чтобы сыночка своего одеть, обуть, да накормить посытнее. Вот идет она уебанная с работы, еле ноги тащит, думает как бы сыночку, кровинушке своей передачку замастырить, а ее по головенке тюк и забрали все, да спустили, на бухло, блядей и наркоту. А че, им же уважуха, они, блядь, рыцари с большой дороги!..
– Да я не в этом плане… – начал этот уродец.
– Заткнись, сученок и слушай! – уже окончательно зверею я, – маму ты любишь, песенки Круга любишь (как же, мама мамочка). Да никого ты, мразь, не любишь! Себя только! А маме пишешь – «Принеси, Купи, Достань!» И тебе похуй, что матери лекарства нужны, что в нее соседи пальцем тыкают, маму он, блядь, любит… Романтик нашелся!
– Да я это… – Король даже побледнел.
– Хули Это?! – выдаю ему я, – Хочешь быть блатным? Пиздуй! Только вот что уяснить надо, когда ты на обоссаном матрасе будешь подыхать от передоза или паленки, в компании таких же синих дебилов, вспомни, вспомни, сука, сегодняшний день. Ты – мразь малолетняя, не тебе осуждать мужиков, которые сели! Это – их жизнь! Ты на себя посмотри, шестерня тупорогая, мы думаешь не знаем, что блатным стучишь? Знаем, еще как знаем. А почему мы тебя не ебнули знаешь?
Тот бледный, как мел, молчал.
– Да потому что нам насрать на таких, как ты! Тебя свои же на кукан насадят, просто так от скуки, как молодое мясо, а подвести тебе хуй к носу это как два пальца обоссать, ты меня понял? Иди!..