– Что-нибудь узнали? – спросил он, подойдя к Сергею.
Светловолосый Елисеев с блестящими глазами указал на свой блокнот, где был написан адрес неразборчивым почерком.
– Адрес убийцы? – с надеждой спросил Саибов.
– Нет. Дом, где жила убитая.
– Лиза, – встряла Любовь Рашитовна, – ее зовут Лиза!
Он кивнул ей.
– Спасибо вам большое, – сказал Виктор, вставая с табуретки. – Как я уже говорил, убийца будет найден и получит по заслугам.
– Держитесь, – Светлана нежно дотронулась до плеча старушки и вышла из дома.
На улице дул холодный ветер, обещая принести с собой снеговые тучи.
– Ночью будет буря, – сообщил Сергей команде.
– Мажит, вам звонили из полиции? – спросил Снегирев.
– Да. Маргарита не причастна к убийству девушки. Она лишь хотела защитить… э-э…
– Светлана.
– Светлану, да. Тот парень тоже не убийца. Хотя они не выяснили откуда у него нож, и почему он так сильно хотел улететь.
– Ну, в тот момент я тоже горела желанием улететь отсюда. Тут и правда ужасно, – сказала Светлана, ежась от холода.
– Есть тут какой-нибудь ларек? Хотя бы чаю попили бы. – Уткин, запахнувшись в огромную куртку, все равно чувствовал себя крайне неуютно, продуваемый, как ему казалось, всеми ветрами мира, собравшимися почему-то здесь, в этом забытом, почти уже заброшенном местечке.
– Ты видишь здесь хоть что-нибудь, кроме развалившихся домов? – Лисичкина скептически отвернулась и пошла к серебристой «Ладе», которую уже припорошило редким хрустящим снежком. Из него как раз в пору было бы лепить снеговика или кидаться снежками друг в друга. В какой-то момент она даже решилась взять в руку этот ледяной бесформенный комок и, заливаясь громким, искренним смехом, кинуть его в первого, кто попадется на глаза. Светлана уже было протянула покрасневшую от холода руку к крыше автомобиля, но отдернула ее, когда снова услышала голос Павла:
– Вообще-то, да, вижу.
По высоким ненадежным сугробам, прямо по дороге, задыхаясь, бежала девушка, то и дело спотыкаясь, застревая в снегу и падая на колени. Ее голые ноги, уже посиневшие от жуткого мороза, были разодраны в кровь, и она отчаянно махала мягкими, пухлыми руками, видимо, не в силах что-то сказать. Елисеев высказал первое, что пришло ему в голову: к ним приближалась выжившая жертва, и это был бы идеальный шанс раскрыть чудовищное преступление за короткий промежуток времени, что однозначно привело бы к премии, если даже не к повышению в должности, однако, Снегирёв промолчал и лишь сделал несколько шагов вперед, чтобы лучше рассмотреть приближающуюся к ним фигуру. Девушка с растрепанными короткими волосами, выкрашенными в какой-то непонятный и грязный черно-коричневый цвет, была одета, по всей видимости, в первое, что попалось под руку: покатые плечи и голые руки прикрывала странного вида накидка ручной вязки, отдаленно чем-то напоминавшая пончо – она доходила ей до колен, а следом по снегу тянулась парочка длинных потрепанных ниток, видимо, ранее выполнявших роль пояса. Ноги ее утопали в сугробах, и тяжело было понять, обута ли она во что-либо вообще. Светлане, с изумлением наблюдавшей за происходящим, страшно было даже представить, что эта бедная девушка могла бежать по такому холоду босиком, при этом с завидной скоростью приближаясь к ним, уже замедляя шаг. Изо рта у нее ободранными молочно-белыми клочьями вырывался теплый пар, щеки раскраснелись, но никаких заметных глазу повреждений Лисичкина не увидела.