Наутро сильно болела голова и поруганная честь, отчего Роман навсегда охладел как к выпивке, так и к женщинам.)
В таких боях без причины и, по большому счету, без значимых последствий, не угадывалось поступательного движения. Не прослеживалась мысль. Особенно военная. Почему это вдруг стало тревожить Мортирова? Да потому, что с некоторых пор он увлекся теорией военного искусства, естественно, начав с первоисточников, систематически пролистывая перед сном «Записки Батыя. Детство и отрочество». Как истинный первопроходец, хан много чего интересного оставил идущим следом за ним. Например, он писал, что «сидеть на коне нужно крепко, скакать быстро». Роман Палыч как наяву представлял себе, что сам сидит на боевом коне, намертво вцепившись в поручни на его широкой спине, а ноги прочно упираются в привинченные снизу подножки – был, был у него в далёкой школьной поре одноимённый спортивный снаряд, с которого Роман частенько падал на мягкий, травмобезопасный мат-подстилку. Конь этот всегда был неподвижен, будучи накрепко прикручен к полу.
Или вот ещё одно высказывание того же автора: «В бою главное не поразительное наступление, а быстрое сохранительное отступление». Роман Палыч ломал голову над тем, что значит – «поразительное»? Кого оно в итоге поражает – наступающего, или обороняющегося? Совершенно неясно. И что такое «сохранительное отступление»? В какой момент оно становится быстрым? Может, в самом начале атаки – в момент отказа от поразительного наступления и начала успешного отступления? Но как бы то ни было, во всех без исключения словах древнего военачальника явно что-то было такое… Что именно, Роман Палыч пока не понимал и не видел, но чувствовал – главное где-то рядом. В глубине…
Начитавшись подобных откровений до полного восхищения, Мортиров ещё острее ощущал потребность в самообразовании, а затем и скорейшем отображении плодов его в своей игре, которая давно переросла в жизнь. По крайней мере, в его личной действительности: игра, однажды встроившись в существование простого инженера-конструктора, проросла в него до самых до корней, непрестанно развиваясь от простого к сложному.
Его голова теперь была настолько набита разного рода сведениями, что ясно представляла весь дальнейший путь развития – это должно было быть движение от одиночек-хулиганов до стройных и безжалостных отрядов, составляющих целые полки… В распалённом сознании Мортирова то и дело возникали видения крупнейших побоищ, побед и поражений. Хотя побед, безусловно, больше… А по ночам снились бесконечные шеренги берсерков в единообразной униформе, куда-то шагающих с поражающим взор однообразием.