Барский следил за ним через прицел карабина и неожиданно для самого себя произнес: «Запишите номер, вам звонок от бога».
В ту же секунду Уточкин, нелепо взмахнув руками, беззвучно опустился на только что вымытый асфальт.
Барский отошел от окна и удивленно посмотрел на свой карабин. Потом перевел взгляд на лежащего на земле мужчину.
– Только подумал, что ему пора уходить в мир иной, и он тут же доиграл финал пьесы. Чертовщина какая-то. Я же на курок не нажимал, и отдачи не было. А может, это Мессинг? Он же говорил мне, что врага можно уничтожить не только пулей, но и словом.
Барский поставил карабин на предохранитель, прошел на кухню и уже из другого окна посмотрел вниз. Режиссер лежал на земле в той же позе.
Минут через пять к убитому подошел коротко стриженный крепкий мужчина с толстой накаченной шеей.
«Пенкин собственной персоной, – мысленно отметил Барский. – По нему точно петля плачет. Известный продюсер, звезда экрана, совесть нации, а в девяностых – рядовой рэкетир-убийца. Злые языки утверждали, что в Крыму на глазах предпринимателей, отказавшихся платить бандитам, он насиловал их жен и дочерей».
Барский снял карабин с предохранителя и, вернувшись в комнату, поймал в прицел продюсера.
– И чего его принесло сюда? Дрожит как осиновый лист, глазки от страха по сторонам бегают – и туда же, в герои!
Тем временем владелец кинокомпании «Страх» Роман Владимирович Пенкин, увидев подъезжающую к месту происшествия скорую, подхватил на руки режиссера Уточкина и понес к машине. Но дойти до врачей он не смог, потому что Барский второй раз за этот день произнес ту же самую фразу: «Запишите номер, вам звонок от бога».
После этих слов любитель женщин и дармовых денег с пулевым ранением в голову рухнул на асфальт.
На этот раз Барский не стал осматривать карабин и задавать себе риторические вопросы.
Гость столицы не спеша закрыл окно, достал из бара бутылку коньяка, наполнил рюмку и произнес свой любимый крымский тост: «Чтоб он сдох!» Этот тост в Крыму называли «за наших врагов», а потом уже шли «за друзей», «за родителей» и «любимых женщин».
Гарик успел осушить три рюмки, а вот четвертую «за любимых женщин» так и не выпил.
– Теперь стоп! – приказал он себе. – Пора уходить!
Снайпер надел тонкие кожаные перчатки, намочил полотенце и тщательно протер карабин, стол и ручки дверей. После чего вытащил из рюкзака покрытую морщинами маску Сороса и, сняв старомодные очки а-ля Берия, натянул ее на лицо. В маске и очках Барский был похож не на Сороса-миллиардера, а на полуслепого старика-пенсионера из Киргизии.