– Ну, Марья Ивана, вы как с картинки, – заметила Ира.
– Перестань, – осадила Маша девушку. – Сама б причесалась.
– Это мы всегда готовы, – оживилась Ира. – Расческа не метла, волосы не мусор.
Противно скрипнули двери лестничного пролета. В отделение вошел Иван Евгеньевич. «Явился! – констатировала Марья Ивановна. Молодой врач раздражал ее. – Чертов карьерист!» Где-то в глубине души она чувствовала, что не права. В силу неопытности, Иван Евгеньевич чрезмерно ответственно относился к своим обязанностям. Его рвение многие, в том числе и Маша, расценивали как карьеризм. Но это было далеко не так.
Поправив очки на переносице, Иван Евгеньевич снял с плеча синий рюкзак.
– Доброе утро, Марья Ивановна. Как прошла ночь?
– Штатно, – казенно отрапортовала медсестра.
– Тая из четвертой как себя чувствует?
– Тридцать семь и восемь. Вот журнал, – она протянула тетрадь.
Дверь сестринской отворилась и на пороге появилась Ира. Глаза девушки блестели. На напомаженных губах блуждала загадочная улыбка.
– Доброе утро, Иван … Евгеньевич, – она продефилировала к рабочему месту.
– Здравствуйте, – механически ответил молодой человек. Мысленно он был далеко. – Анализы?
Маша достала худую стопку листов. Пролистнула, вырвала один и протянула врачу.
– Гемоглобин пятьдесят два, – щеголяя осведомленность, заявила Ирочка, – А поступила с показателем шестьдесят пять.
– Результаты гастроскопии? – осек ее врач.
– Все в карточке, – ответила медсестра.
– Угу, спасибо.
Погруженный в раздумья, молодой человек удалился. Как только он скрылся в ординаторской, Ирка раздраженно фыркнула:
– Хм. Чего он с этой беспризорницей возится? Всем начхать на нее, даже маме с папой. А этот сюсюкается.
– Нет у нее отца, – согласилась Маша. – Байстрючка. А мамашу ту видела? Профурсетка. Юбка на полпопы, сиськи наружу, штукатурки с палец. Кстати, а ты-то чего расфуфырилась? Карьериста нашего охмурить решила?!
Ожидалось, что вопрос загонит девушку в краску. Но Ирина и бровью не повела.
– А что? Культурный, образованный. И вообще …
– Да? – удивилась женщина. – Сухарь.
– Ничего. Помакаю – размокнет.
Двусмысленность сказанного вызвали у Маши очередную улыбку.
Отделение постепенно оживало. По коридору сновали врачи, санитарки, медсестры. Маленькие пациенты робко выглядывая из палат.
Обход Иван Евгеньевич начал с четвертой палаты. Худенькая нескладная девчушка лет двенадцати лежала на больничной койке. Усталое, прозрачное лицо с темными кругами под глазами выражало грусть и обреченность.