Я фантазировала, как он убирает прядь волос с моего лица и, чуть наклонившись, целует в губы... Мне было стыдно за подобные мысли, я прямо чувствовала, как краска равномерно приливала к лицу, но не думать об этом я тоже не могла. Шестнадцать лет, невероятное буйство гормонов… Тогда я всерьёз полагала, что я самый несчастный человек на свете, и что хуже, чем сейчас, быть просто не может.
Как же сильно я тогда ошибалась.
***
Санкт-Петербург, 2012 год, декабрь
— И кто вообще придумал эти дурацкие посиделки в том пафосном ресторане? Собрались бы в конференц-зале, купили шампанского, накромсали бутербродов… Куда душевнее, разве нет? — ворчала я, стоя на шаткой стремянке, сжимая в зубах рулончик скотча.
— Ты с ума сошла? Это же совок какой-то! — возмутился Костя, придерживая меня за ноги. — Бутербродики со шпротами, Пугачёва по первому, Советское шампанское в хрустальных бокалах, и эта… как её, икра заморская…
— ...баклажанная! — произнесли мы хором и рассмеялись. Я аккуратно спрыгнула со стремянки и гордо окинула взглядом свою работу.
— Ну, как тебе? Класс?
Над входом в офис красовалась сплошь усыпанная блестками бумажная вывеска “С новым Годом”, опутанная паутиной разноцветной мишуры.
— М-да… Прям чувствую от тебя провинциальный запашок, с примесью нафталина и бабушкиной шали, — пошутил Костя, за что получил от меня скотчем по лбу.
— Ничего ты не понимаешь, Линьков! Это же настоящий Новый Год, а не этот ваш гламур, который никому не нравится. Белая ёлка с однотонными шарами, нет, ну где это видано? Ерунда какая-то! Так же и с рестораном.
— А вот тут я тоже с тобой поспорю. Раз в год могут и раскошелиться на любимых сотрудников, — парировал Костя, вновь оглядывая проделанную мной работу. — Ну, ты же знаешь, что скажет Мадам, когда это увидит…
— Мне вообще все равно. Я на её территорию не лезу и прошу от неё того же. Легка на помине… — шепнула я, услышав за дверью знакомое цоканье шпилек.
Секретарша Светочка, которую за глаза все называли Мадам, открыла дверь и, саркастически ухмыляясь, кивнула на вывеску.
— А это что ещё за порнография?
— Ты о своём вырезе?
Мило улыбаясь, я смотрела ей прямо в глаза. Высокомерно вскинув бровь и ничего не ответив на мою реплику, она, демонстративно отвернувшись, обратилась к корпевшим над компьютерами сотрудникам: