Сейчас, с Васькой тет-а-тет, я, наконец, надеялась выдать на-гора все то, что меня волнует, и верила, что именно от нее смогу услышать более-менее трезвый ответ. Васька не любила Гения. Она никого сразу не любила. Должно было пройти какое-то время, прежде чем Василиса соизволит взглянуть на какую бы то ни было нашу пассию снисходительно и доброжелательно. Именно поэтому Людка никогда не рассказывала Ваське о своих новых ухажорах. Та знакомилась с каждым на какой-то общей тусовке, так, между прочим. Даша всегда с пеной у рта доказывала Ваське, что все люди прекрасны и совершенны априори. Это уже потом выясняется, что этот – говнюк, а тот – и вовсе недочеловек. Но изначально всех нужно любить и уважать! Я же не видела ничего плохого в этой Васькиной осторожности к людям, но только если эта осторожность не переходит в хамство и не распространяется на тех, кому я безгранично доверяю. В случае с Гением, именно в трезвой острожной оценке, как мне казалось, я и нуждалась прежде всего. И это не столько для того, чтобы осветлить свои мрачные мысли о собственной сексуальной несостоятельности, сколько для того, чтобы максимально объективно оценить все, что творится в моей голове и постели.
– Ты все шутишь, а я ведь правда скоро шизичкой стану, думая над своим сексуальным апгрейдом, – я нарочно использовала сленг, знакомый моей подруге-айтишнице, в надежде, что хоть это сможет расположить ее к моей проблеме. – Ты думаешь, курсы с Людкой – это случайность? Да я тут извелась вся, выискивая способы привести себя в норму, понимаешь? Курсы, книги, аффирмации, наконец! Все это меня, кажется, еще больше зажимает. «Я самая обаятельная и привлекательная» не работает! Ну никак! Здесь нужно что-то больше. Жена, мать, подруга, любовница, проститутка… Ну… или, что там за чем? Я ни первое, ни второе… ни последняя! Ну, на подружку еще смахиваю. Но мне уже почти тридцать! А я, как девочка, шарахаюсь от куннилингуса, понимаешь? – я почти перешла на крик. Васька слушала меня с округленными глазами, те едва не выкатились на моем последнем предложении.
– Гм… Не… ну, я вижу, конечно, что все серьезно… шутка ли… от куннилингуса шарахаться… – и тут взволнованное серьезное Васькино лицо расплылось в чеширской улыбке. Подруга расхохоталась на всю кухню. Потом быстро собралась, уверенно подошла ко мне, размазанной такой вот реакцией после такого вот признания, и крепко-крепко обняла. – Ну, дурочка, ну что ты такое несешь, а? Уверена процентов на 99, ты все преувеличиваешь!