– Ура! Значит, мобильный у вас все-таки есть? Позвольте дать за него очень весомый залог, на время, разумеется. – незнакомец всучил мне огромную папку, которую я только теперь заметила и ощутила, насколько она тяжелая. – Там эскизы, поверьте, они очень дорого стоят.
Я, разумеется, не поверила, но все же молча протянула телефон. Он все еще звонил (ну это же надо быть таким настойчивым!!! Ну, если не берут трубу, значит – не могут?!). Незнакомец поднял трубку и вежливо сказал: «Простите, Майка перезвонит вам буквально через минуту». И отключил. «Откуда он знает мое имя? – я начала паниковать. – Может быть я сильно шмякнулась не только пузом, но и головой? О, Боже! Я в каком-то параллельном мире? Нет? А может… После удара я научилась передавать мысли? Так почему же тогда я их не читаю у других?». Мои напуганные округленные глаза смотрели на незнакомца, не моргая. Тем временем он уже дозвонился по адресу и мило беседовал с новым путеводителем. Увидев мой уже почти ужас на лице, он улыбнулся и скромно указал пальцем на мою левую грудь. «Что-о? Я уже готова была вцепиться в этого подозрительного гиперулыбчивого извращенца (вцепиться – лишь для того, чтобы ловко выцепить телефон!). И бежать! Бежать!». Пока я размышляла, извращенец все продолжал тыкать в грудь и в завершение своего пошлого беспредела той же рукой изобразил жест «Во!». Ну, капец! Это уже выходило за всякие рамки! Пока я мысленно наполнялась пеной, разговор был окончен и извращенец тупо начал ржать. Громко, раскатисто и, я готова была поклясться, пошло.
– Простите, у вас такое выражение лица, будто вы лимоном подавились.
– По-вашему, подавиться – это смешно? – съязвила я. – Что вы себе позволяете?
– Не смешно, разумеется, но в вашем случае – смешно. Я ведь знаю, что вы не подавились на самом деле. – извращенец мило улыбался. – Что вас так разозлило?
– И вы еще спрашиваете? – я запыхтела как чайник. – Почему вы пялились на мою грудь? И откуда вы знаете мое и… – и тут до меня дошло. Дошло то предательское осознание, что прозрение наступило, блин, очень поздно! Ну конечно! Надпись на моей майке – «Майка Майке!». Забытая, она с былым остроумием красовалась в аккурат на левой груди. Васька подарила авторское диво на мое двадцатипятилетие. Отличилась, подруга. И я отличилась. Своей неоправданной истеричностью. Я так густо покраснела, как могла только я. Неловко прикрываясь папкой с дорогущими эскизами, я тихо пропищала «простите». Возвращая залог владельцу и продолжая краснеть, я взяла свой телефон, скомкано попрощалась и посеменила прочь. Если бы не мое обещание над урной и не толпа хохочущих придурков у магазина, я бы вернулась за ведром мороженого… Точно бы вернулась!