Все известные постклассические рукописи (которые именовали также кодексами) уже оказались подвержены мексиканскому влиянию и потому писались на юкатекском или ч’оланском диалектах языка майя. Но Чель уже давно пришла в голову мысль, что если бы на территории Гватемалы была создана складная книга в классический период, то ее бы дополнили пояснениями на диалекте, которым пользовались с детства ее отец и мать, – то есть на к’виче. Это показывало, что фальсификатор обладал глубочайшими познаниями в лингвистических нюансах и истории майя.
Чель не верилось, что такое возможно, но она уже подозревала, что многие из ее самых искушенных коллег поверят в подлинность рукописи.
А потом она сумела разобрать одно из предложений, и содержание как громом поразило ее.
На одном из самых крупных фрагментов из коробки комбинация из трех пиктограмм и глифов читалась так:
«Струи воды, которые заставляли бить из камней…»
Некоторое время Чель перечитывала написанное, совершенно сбитая с толку. Подобным образом автор мог описывать только фонтан. Но ведь ни один фальсификатор не стал бы вставлять такое в текст, потому что до самого недавнего времени даже ученые не знали, что майя устраивали фонтаны в своих городах классического периода. Всего около месяца прошло с тех пор, как профессор университета в Пенсильвании доказал, что вопреки распространенному заблуждению вовсе не испанцы первыми в Новом Свете научились подавать воду под давлением. Майя овладели этим искусством задолго до прибытия в Америку первых европейцев.
Но ведь кодекс такой сложности невозможно было бы подделать менее чем за месяц!
Чель подняла на Гутьерреса ошеломленный взгляд:
– Где ты это взял?
– Ты же знаешь, я никогда не делюсь такой информацией.
Но ответ, собственно, был очевиден. Они разорили очередную гробницу и присвоили все найденное – такая судьба постигла многие захоронения ее предков.
– Кто еще об этом знает? – не унималась Чель.
– Только мой поставщик, – ответил Гутьеррес. – Но как я вижу, ты начала понимать истинную ценность этой вещи.
Если она не ошибалась, то в этих фрагментах заключалось больше информации по истории майя, чем во всех прежде известных источниках. «Дрезденский кодекс» – наиболее подробная из четырех древних книг майя – ушла бы с аукциона за десять миллионов долларов, но в сравнении с фрагментами страниц, лежавшими сейчас перед ней, дрезденская летопись не стоила ничего.