И из той, продвинутой и почти гуманитарной школки тоже позвонили: заболел? Не посещает.
Мальчик ответил:
– Я же тебе говорил, что мне трудно ходить. Я не могу ходить.
– Ноги болят?
– Нет. Не могу ходить.
Мама немного была раздражена такой новостью.
– Что это значит, не могу ходить? Ты же ходишь по квартире? Ты просто не хочешь ходить в школу?
– Нет. Просто не могу ходить.
Был поздний вечер, мальчик лежал в кровати, вымытый, в пижамке. Его небольшие глаза блестели. Зрачки были огромные.
Маме какой-то холод заполз под кожу, предчувствие чего-то ужасного. Сознание грядущих перемен, тяжелых, нелогичных, беспричинных изменений.
Но здравый смысл – он всегда бдит и не верит неоспоримому и неожиданному, только что свалившемуся на голову несчастью.
– Ты что, не хочешь больше ходить в эту школу? Там же твой Костик! Ты же рвался туда! Я письмо писала, унижалась! Просила!
– Мне трудно ходить, – прошелестел ответ.
– Погоди. Не притворяйся.
Еще была какая-то надежда, что это простая лень. Усталость, которую можно перебороть.
– Все люди устают!
Огромные черные зрачки блестели во тьме. Рот у ребенка был сухой, и из него просочились слова:
– Я больше не могу ходить.
– Глупости! Что значит «не могу»? Ноги не болят, так что же?
Опять шелест:
– Не знаю. Ты понимаешь, я не могу.
Он не плакал.
Два черных пятнышка блестели, как блестят глаза животного, оленя, допустим. Оленя, который страшно боится, но не может скакнуть в сторону и убежать.
Окаменевшее лицо было обращено к матери.
Мать все еще пыталась логически бороться с подступающим будущим:
– Да глупости! Что это такое? У тебя ноги-то ходят! Ты же, в конце концов, явился сегодня домой?
– Я шел четыре часа.
– Как четыре?
– Я шел четыре часа.
– Но ты же отсутствовал двенадцать часов! И ты не был ни в одной школе! Мне звонили! И Наталья Петровна, и та новая классная руководительница! Что ты врешь-то?
Застывшее лицо.
– Я шел два часа до метро.
– До метро? Не смеши меня. Там пятнадцать минут!
– Я шел два часа до метро.
– И что?
– Там я катался.
– Ну.
– И потом два часа шел домой.
– Так. От метро, не притворяйся, тихим шагом пятнадцать минут. Километр! Два часа шел один километр? Что ты врешь?
– Шел.
– И он, видите ли, катался! Хорошенькое дело. Все бы так, на работу не ходить, не учиться, а вместо того кататься. Восемь часов подряд, это что?