Когда несчастного утаскивают на тот свет специально обученные телохранители-мавры, август повелевает:
– Легаты-пропреторы, легаты легионов, префекты легионов, трибуны и примипилы! Через час жду вас всех на кубок вина… эээ… на военный совет! Впрочем, одно не исключает другого. Мы победим, и враг сбежит!
– Так за царя, за Родину, за веру! – дружно гремит в ответ вся армия. – Ура!!! Ура!!! Ура!!!
*****
Филипп спит. Ему снится, что наступательные ратные планы срабатывают.
Тяжело дыша, Филипп видит в своих грёзах, как карпы отбрасываются за Дунай-Дунавий. Он сам преследует их в Дакии, упоённый счастием, будто ловит ещё один чин «Величайший».
Лёгкая и летучая арабская конница, словно эскадроны грядущих гусар, нещадно крошит, кроит и кромсает неорганизованные толпы варваров в пух и прах.
И даже в капусту.
«Вот бы снова Дакию захватить – там и золота было море, и серебра океан!» – внезапно вспоминает император слова, некогда оброненные сенатором Претекстатом, а дальше домысливает сам: – Вот он, источник новых поступлений в казну, покрытия её дефицита и долгов! Впрочем, мои долги и долги державы можно всем благосклонно простить – пусть кто-нибудь только попробует рыпнуться! Вот на какие деньги я дострою свой ближневосточный Филиппополь и проведу Секулярные игры в честь тысячелетия Рима».
Но в прекрасные линейные мысли августа вклиниваются сомнения: «Однако… чуть не запамятовал… нельзя забывать то, на что мне уже открыли глаза: Дакия уже давно наша и… и… и все драгоценные металлы из её недр уже выкачаны Траяном и докачаны теми, кто правил после него. Неужели на меня и моё благословенное правление, и правда, ничего не осталось?.. Казначеи и прочие финансисты, ищите женщину… эээ… ищите деньги, землю носом ройте, женщин я сам себе нарою!»
Императору всё чётче вспоминается тот разговор с сенатором Претекстатом, а заодно и грезятся картины и образы, сложившиеся в голове, исходя из беседы мимоходом. Плывут живые сюжеты в сером веществе: вот умирает царь Дакии Децебал, и его приближённые разбегаются кто куда. Вот дакийцы-предатели на огромных блюдах с голубыми каймами преподносят императору Траяну сто шестьдесят пять килограмм чистого золота и триста тридцать один килограмм столь же чистого серебра. Всё добро – из того самого клада, что был спрятан по приказу Децебала в реке Саргессия, чтоб эти ценности не достались врагу. Так предатели из числа поверженного народа выторговывают себе у римского императора-покорителя Дакии жизнь и безбедную старость внутри своей новой римской родины.